«…– Черт, как больно, – я поднял голову и приложил руку к ноющему затылку, – я лежал на бетонном полу. Сергей склонился надо мной, – Серёга, я что, попал под выброс?– Нет, Паша. Это я двинул тебя по затылку рукояткой пистолета. У тебя слишком быстрая реакция. Если бы я промедлил, ты бы меня застрелил, почем зря.– Ах, ты, сволочь, а я считал тебя другом! – я схватил Сергея за горло.– Паша, Паша! Успокойся! – профессор разжимал мои руки.– Профессор, мы где? В будущем?– Да, Паша. Две тысячи тридцать восьмой год.– Профессор, и вы притащили сюда этого гада!– А что? Очень сообразительный молодой человек. Я за две минуты его убедил, что никакого вертолета со спецназом не будет. И что он погибнет от выброса, а мы всё равно переместимся в будущее.– Надо было оставить эту сволочь там!– Брат, ты очень кровожаден!– Не брат ты мне!– Ну, может, в прошлом, я и не был тебе братом. Но и недругом не был тоже.Я поднялся и огляделся. Обшарпанный бункер. Огромная капсула хронотрона, куча компов вокруг неё. Вдоль стены стоят какие-то стеллажи, заваленные всяким хламом.– Профессор, это и есть светлое будущее?– Уж какое есть. Садитесь, я сейчас перескажу вам, вкратце, последние двадцать с лишним лет…»
Профессор потянулся за бокалом, выпил сок и продолжил.– Но я не особенно-то верю в случайные совпадения, я продолжил проверку расчетов. Результат был неизменным. Стал анализировать дневниковые записи экспедиций и наткнулся на запись старинной сказки якута, стойбище которого нам попалось вблизи Патомского кратера. Там было: «Лунная кукушка решила подложить яйцо в гнездо огненного орла. Но шибко летает огненный орел. Он догнал кукушку, сшиб и разорвал её в клочья. Не ходи к гнезду, умрешь, однако. За гнездом присматривает и огненная орлица». И тут меня осенило, предки этого якута сто лет назад заметили, что метеоритов было не один, а два! Второй догнал первый и «разорвал его в клочья».– Чтобы столкнулись два метеорита? Не может быть! Это маловероятно, – высказался Фандорин.– Вот видите, Николай Александрович, вы не математик и всё же, понимаете ничтожность вероятности такого события. Но есть более простое объяснение – Тунгусский метеорит был атакован с орбиты, торпедирован или взят на таран, и всё для того, чтобы «лунная кукушка» не долетела до «Гнезда»!Мы с Фандориным сидели ошарашенные. Вот так завернул этот Миклуха Маклай. Одна Нора сохраняла невозмутимое спокойствие.– Вы думаете, что один из «метеоритов» был инопланетного происхождения? – спросил Фандорин.– Нет, я думаю, что оба! А в «гнезде» шевелится эмбрион «птенца» «огненного орла»!– Постойте, постойте. Если рассуждать дальше, то на орбите Земли крутится ещё и «огненная орлица». Кроме математических расчетов и гипотезы есть тому ещё хоть какие-нибудь подтверждения? – спросил Фандорин.– Нет. Но в феврале этого года вблизи города Челябинск в атмосфере на высоте 30 километров взорвался ещё один метеорит. При этом имеются кадры любительской съемки, на которых отчетливо видно, что перед взрывом метеорит что-то догнало.
– Ты разговаривал с Призраком, где, когда? – Гурон с удивлением уставился на меня.– Каким призраком? С самим Матисом я разговаривал! Живой он! Погорел он, правда, в последний раз изрядно. Хоть и голый, но живой и весёлый. Во всяком случае, был таким на прошлой неделе возле Затона.– Знаешь, что, Стрелок, давай присядем, и ты мне подробно опишешь свою встречу с Матисом.Я пересказал Гурону всё во всех красках и деталях. Рассказал и про шрам в виде птичьей лапы на щеке.– Так вот, Матис и Призрак один и тот же, если можно так выразиться, «человек».– Постой, постой! Я слышал, что Призрак погиб.– Точно, а я сам видел в первый раз труп Матиса, три года тому назад. Понимаешь?– Ни черта я не понимаю. Тот человек, с которым я разговаривал не Матис?– Матис, и он же Призрак, но он не человек!– То есть как?!– А вот так, его убивают, а он возрождается! Призрак – ещё одна головная боль странников. Призрак не признает правил зоны, ходит, где хочет. Он может раз за разом прощупывать защитные периметры. Погибает, конечно, но, в конце концов, находит бреши. Он может пройти там, где обычные люди не ходят, по участкам с химическим или радиационным заражением. Я видел его рисунки внутри саркофага. Там в одном месте такая радиация, что в скафандре высшей защиты надо пробегать галопом. Представляешь, а он там стоял и рисовал.
Наконец-то мы перемахнули через железную дорогу. Вечер, полуразрушенный домик путевого обходчика. Прошли опасный участок на редкость удачно, стычка с кабанами не в счет. Правда, нас пару раз обстреляли, я так и не понял откуда, но это мелочи – все живы, никто не ранен. Крюгер выступил в боевое охранение, лег в проеме двери. Я развел небольшой костер в обрезке бочки посереди комнаты, готовлю похлебку из бич-пакетов.– Падре, старинные гравюры и книги – это я понимаю. А зачем фашистам понадобилось тащить труп старика через всю Европу?– Потому что он был кобольд. А что, я разве не сказал?– Простите, кто?– Кобольд. Ну или гоблин, если называть на английский манер.Я утопил ложку в котелке, обжег пальцы, пока её поймал. Вынул ложку, посмотрел на падре. Папа Карло меня разводит и даже не улыбается.– Падре, вы хотите сказать, что Теди и Аурванг были гоблинами?– Да, но кобольдами или гоблинами называли их мы, люди. Они называли себя Дварфами. Хотя, это самоназвание, я думаю, ими тоже было придумано для людей. Они никогда не называли своих настоящих имен. Я дружил с Теди, но настоящего его имени так и не узнал. Вот, Аурванг, я думаю, это было настоящее имя старика, всё-таки триста лет бок обок с людьми – это что-то значит.