Book.

– Очень скверно с твоей стороны, дорогой, – произнесла графиня любящим тоном. – Ты же знаешь, я не выношу лжи. Почему ты не сказал Зарии правду?

– Не думаю, что она поверила бы. Более того, сомневаюсь, что в этом случае мы бы с ней подружились.

– Тебе надо поскорее рассказать ей все, – пытаясь казаться суровой, проговорила графи­ня. – А потом смой, пожалуйста, эту ужасную краску. Я просто не могу смотреть на тебя в та­ком виде.

Она улыбнулась и, положив руку на плечо Зарии, произнесла:

– Сейчас я пойду к себе, потому что вам о многом надо рассказать друг другу. Я действи­тельно была больна, и мне надо следить за сво­им здоровьем. Мой сын расскажет вам все. Но перед уходом мне хочется сказать вам одно: мне всегда хотелось иметь дочь. Надеюсь, теперь я ее обрела.

При этих словах она наклонилась и поцелова­ла Зарию в щеку. Не успела Зария ответить, как графиня пересекла комнату и исчезла в дверях.

У Зарии навернулись на глаза слезы. Никто никогда не был так добр к ней, так ласков.

Она не могла поверить в то, что все это про­исходит с ней на самом деле. Наверное, она ви­дит сон. Скоро она проснется – и снова ока­жется нелюбимой, никому не нужной, снова будет плакать в подушку, как не раз уже случа­лось прежде.

– Как тебе понравилась моя мать? – спросил Чак, подходя к ней.

– Она… удивительна, – пробормотала Зария голосом, в котором слышалось рыдание.

– Ты плачешь? – Чак обнял ее. – Плакать не о чем, Зария.

– Есть о чем, – ответила Зария. – Я плачу потому, что слишком счастлива. Это все не мо­жет быть правдой. Это только мое воображе­ние.

В ответ Чак налил два бокала шампанского.

– Давай прежде всего выпьем, – сказал он. – Бери бокал.

Зария повиновалась. Он поднял свой.

– За наше будущее! – провозгласил он. – И пусть прошлое забудется поскорее!

Он осушил свой бокал, и Зария последовала его примеру. Затем Чак подвел ее к широкому мягкому дивану рядом с большим окном, выхо­дящим на залитый лунным светом сад.

– Я начну с самого начала? – спросил он. – Вижу, ты изнываешь от любопытства.

– На самом деле нет, – ответила Зария. – Не сейчас. Я слишком счастлива, чтобы думать о чем-то, кроме настоящего.

– Вот это правильно, – ответил он. – Зария, я так люблю тебя! Ты полна неожиданностей, в тебе столько того, что восхищает и привлекает меня. И, однако, ты каждый раз делаешь имен­но то, что нужно. Поэтому каждое наше мгно­вение вдвоем совершенно.

– Мне страшно, когда ты так говоришь, – пробормотала Зария. – Я боюсь, что ты уйдешь и забудешь меня.

– Этого никогда не случится, – ответил Чак. – Ведь я хочу заботиться о тебе, хочу сде­лать тебя счастливой, чтобы темные тени под твоими глазами исчезли, чтобы с твоего лица пропал этот испуганный взгляд. У меня разры­вается сердце, когда я вижу, что твои губы опускаются, а глаза мрачнеют и меркнут, слов­но ты вспоминаешь что-то ужасное. С твоим кошмаром покончено, Зария. Нас обоих ждет новая жизнь.

Слезы полились по щекам Зарии.

– Я плачу, потому что счастлива, – объясни­ла она. – Так необыкновенно, безгранично счастлива. Никогда не думала, что любовь мо­жет быть такой.

– Это только начало, – Ответил Чак. – Нам с тобой предстоит еще много открытий и много раскопок. – Его губы чуть искривились. – Между прочим, я действительно археолог.

– Неужели? Я так рада, – воскликнула За­рия.

– Мы вместе начнем раскопки, – сказал он, – как только поженимся. Ты захочешь про­вести свой медовый месяц в пустыне?

Зария не отвечала, и он беспокойно спросил:

– Ты же пойдешь за меня замуж?

– Ты действительно этого хочешь? – спро­сила она.

– Раньше мне не приходила в голову мысль о женитьбе, – ответил он. – И больше никогда не придет. Зария, ты – та женщина, которую я искал.

Внезапно она наклонилась и поцеловала его руку. Он почти сердито вырвался и обнял ее.

– Любимая! – воскликнул он. – Не надо унижений. Если бы ты знала, как много даешь мне. Если бы я только мог объяснить тебе, что значит быть любимым ради себя самого.

Она не ответила, потому что его губы завладе­ли ее губами, и огонь пронзил все ее тело.

Наконец он выпустил ее и вложил ей в руку бокал с шампанским.

– Тебе пора ложиться, – сказал он. – Но прежде я должен все объяснить тебе, иначе ты будешь лежать без сна и мучить себя вопроса­ми, ответы на которые ты не знаешь.

– Я не знаю ответа только на один вопрос, – сказала Зария. – Почему ты перекрасил воло­сы?

– Ты не догадываешься? – спросил он.

Она покачала головой:

– Нет.

– Потому же, почему я носил темные очки, – ответил Чак. – Я боялся, что слишком похож буду на того джентльмена, которого ты знала по имени мистер Вирдон.

– Похож на него! – воскликнула Зария, чуть нахмурив брови. – Но почему? Он твой род­ственник?

– Он – актер, – рассмеялся Чак. – Очень неглупый молодой актер, который по необъяснимым причинам похож на меня.

– Неужели ты до сих пор не догадалась, любимая? – добавил он, видя ее растерянный взгляд. – Я – Корнелиус Вирдон!

Зария недоумевая смотрела на него.

– Ты, надеюсь, не возражаешь? – Чак взял ее за руку и слегка сжал ее. – Видишь ли, дорогая, я сомневался, что, если не предстану перед то­бой бедным и несчастным, ты вряд ли помо­жешь мне попасть на яхту. Поэтому ты должна простить мне эту ложь. Ведь на самом деле я – «богатый мистер Вирдон».

– Но почему этот человек представлялся тобой? – недоумевала она.

– Именно об этом я и хочу рассказать тебе, – ответил Чак. – Понимаешь, дорогая, Эди Мор­ган – очень дурной человек. По другую сторо­ну Атлантики он хорошо известен как торговец оружием. Ему стало опасно показываться в Южной Америке, и он решил попробовать свой бизнес в Европе.

– Торговец оружием! – воскликнула За­рия. – Но где же оно?

– В сундуках мадам Бертин, разумеется, – ответил Чак. – Конечно, это была только пер­вая партия. Установив контакт с шейхом, Эди надеялся постоянно переправлять оружие через Средиземное море. Поэтому, в качестве затрав­ки, он привез с собой три пулемета малого ка­либра и десять ружей. Они лежали в разобран­ном состоянии под фальшивым дном сундуков. А сверху были наиболее интересные из нарядов мадам Бертин.

– Чак, как это ужасно! – воскликнула За­рия. – Но что будет с мадам Бертин?

– Боюсь, ее тоже ждет тюремное заключе­ние, – ответил Чак. – Но не слишком рас­страивайся. Французы всегда очень добры к женщинам. Кейт, например, вообще легко отделается.