Гильда подошла к окну, словно ей не хватало воздуха.
Она знала, что, отказав маркизу, захлопнула перед собой двери в рай и что ей никогда больше не суждено испытать восторг его поцелуев.
Гильда вздрогнула, услышав за спиной его голос, она и не слышала, как он подошел.
— Я просил вас доверять мне! — тихо сказал маркиз.
— Я доверяю вам, я доверила бы вам даже собственную жизнь…
— Тогда что за тайну вы от меня скрываете?
Гильда затаила дыхание, боясь пошевелиться.
— О какой… тайне… вы говорите?
— Вы сами мне об этом скажете.
Гильда крепко сцепила пальцы рук, отчаянно пытаясь найти подходящее объяснение.
Словно почувствовав, как ей сейчас трудно, маркиз сам пришел на помощь:
— Сегодня утром я был в департаменте обороны и просмотрел досье вашего отца. Он был выдающимся человеком, таким солдатом гордилась бы любая страна.
— Жаль, что отец не слышит вашей похвалы, — тихо сказала Гильда.
— Из документов также следует, — продолжал маркиз, — что ваша мать умерла, оставив двух дочерей.
Гильде показалось, что комната погрузилась во мрак, а потолок сейчас рухнет прямо на нее.
Говорить она не могла: слова застревали в горле.
Маркиз тихо спросил:
— Так что случилось с Элоизой? Я абсолютно уверен, что вы — Гильда.
Повисла пугающая тишина. Наконец Гильда, запинаясь, спросила:
— Но… как вы… узнали?
Маркиз улыбнулся:
— Просто вы совсем не похожи на сестру.
С тех пор, как вы появились, вы не переставали удивлять меня, интриговать и ставить в тупик. Я никак не мог найти причин вашей перемены.
Гильда опустила голову.
— Элоиза… умерла. Она приехала… домой и умерла… от передозировки… настойки опия.
Я решила… занять ее место.
— Но зачем?
— У меня не было денег, и, если бы я осталась, как советовала Элоиза, в деревне, мне бы пришлось голодать.
Говоря это, Гильда подумала, что подобное объяснение служит ей слабым извинением.
Маркиз хранил молчание, и она добавила:
— Теперь вы понимаете, почему вам нельзя на мне жениться. Я обманывала вас, обманывала леди Ниланд, которая была необыкновенно добра и к Элоизе, и ко мне.
— Элоиза никогда не проявляла к ней столько внимания и заботы, как вы.
— Просто мне было необходимо хоть как-то замаливать свои грехи.
— Я уверен, вашей сестре такое никогда бы не пришло в голову, — сухо заметил маркиз.
— Но это было не правильно… не правильно, — сказала Гильда. — Прошу вас, простите меня и позвольте уехать домой. Я никогда больше не потревожу вас.
— Позволить вам голодать?
— Я что-нибудь придумаю…
— И вы никогда не будете сожалеть о том, от чего сейчас отказываетесь?
Гильда подумала, как сильно она будет страдать и жалеть о том, что никогда больше не сможет увидеть его, но сказала совсем другое:
— Я всегда буду с благодарностью вспоминать те дни, что провела в Лондоне, и то, как познакомилась с вами.
— Это имеет для вас какое-либо значение?
— О, конечно! Я и представить не могла. что в мире есть такой человек, как вы. Когда Элоиза рассказывала мне о вас, у меня сложилось на ваш счет неверное впечатление.
— Вы ненавидели меня? — спросил маркиз.
— Со слов Элоизы выходило, что вы жестокий человек, так как подали ей надежду на брак, мешая тем самым выйти замуж за кого-нибудь другого.
— Например, за сэра Хэмфри Гранжа?
— Он ужасный человек? — воскликнула Гильда. — По, возможно, нашелся бы кто-нибудь другой.
— Человек моего положения?
— Ваше положение не имеет никакого значения.
— Вы действительно так считаете?
— Конечно! Если бы я выходила замуж, то только за мужчину, которого полюбила. А какое он занимает положение в обществе, богат или беден, меня бы нисколько не интересовало.
Гильда говорила искренне и взволнованно.
Замолчав, она оторвала невидящий взгляд от окна и повернулась к маркизу.
— Теперь… вы знаете… правду. Как мне следует поступить?
Задавая этот вопрос, она уже представляла себе овощные грядки, на которых будет работать, чтобы выжить, и свой пустой дом, где ей не с кем поговорить даже тогда, когда бывает совсем страшно и одиноко.
Маркиз взял ее за плечи и заставил посмотреть себе в глаза.
— Сказать, как я хочу, чтобы вы поступили? — переспросил он.
Гильда вновь почувствовала, что ее охватывает какая-то невидимая, необъяснимая волна, объединяющая ее с этим человеком.
Не дожидаясь ответа, маркиз сказал:
— Мы поженимся немедленно, любовь моя.
И из вашей жизни исчезнут шпионы, грязные тайны, страх, одиночество, голод. Вы хотите быть со мной?
— Но… вы не можете… вы не должны…
Ее слова утонули в его страстном и жарком поцелуе.
Гильде показалось, что они с возлюбленным воспарили вместе к звездам, луне и солнцу.
— Я никогда не думал, что смогу так сильно кого-нибудь полюбить! — сказал маркиз, крепко прижимая ее к себе.
— Неужели это правда?!
Он улыбнулся.
— У нас впереди долгая жизнь, любовь моя, и я успею вам это доказать. Но прежде чем мы назначим день свадьбы, мне нужно решить кое-какие дела с лордом Хоксбери и убедиться, что шпион Бонапарта попал за решетку.
— Но как вы собираетесь это сделать? — удивилась Гильда.
Маркиз посмотрел ей в глаза. Он никогда не видел, чтобы лицо женщины светилось такой любовью и радостью.
Он знал, что ее любовь льется из самой глубины сердца, что это — настоящее чувство, благословенное Богом.
Маркиз не мог думать ни о чем, кроме своей любви, но сейчас ему было необходимо сосредоточиться на делах, и он неохотно отошел к камину.
— Я должен обдумать все то, что вы мне рассказали, — сказал он.
— Я… рассказала вам… не все…
— Нет?
— Мне очень стыдно, но вы должны знать.
— Знать что?
Преодолевая неловкость и унижение, Гильда рассказала маркизу о саквояже для драгоценностей и о счете в банке.
Маркиз слушал внимательно, презрительно поджав губы. Закончив свой рассказ, Гильда потерянно проговорила: