Губы маркиза плотно сжались, а в глазах появилось то же выражение холодного цинизма и презрения, которые накануне заметил у него Чарльз.
— Ну а теперь слушайте! — сказал он.
Эти слова прозвучали как команда, Лаэла подняла голову и посмотрела на него. Опять он отметил, что никогда ранее не видел женщины, которая плакала бы так отчаянно и горько и при этом была так прелестна. Девушка производила впечатление неземного существа и напомнила ему статую святой Девы в одной из церквей во французской деревушке, которую они заняли при наступлении. Он вспомнил что монахини ухаживали за ранеными англичанами с тем же терпением и заботой, как и за своими соотечественниками.
— Давайте еще раз обдумаем все с самого начала, — произнес он, — не сомневаюсь, мы найдем вам какую-нибудь работу, чтобы вы могли зарабатывать деньги и содержать себя и брата.
Лаэла кивнула в знак согласия, но не прерывала его речь.
— А до тех пор я могу предложить вот что: у меня есть собственный домик, в нем сейчас никто не живет, и вы можете переехать туда с Питом, если ваша кузина будет по-прежнему отказываться взять его с собой.
Лаэла глядела на него во все глаза, словно боялась поверить тому, что слышит.
Затем она прошептала:
— Вы хотите сказать… вы говорите… Но это правда… У вас есть дом… и там никто не живет?
Маркиз не сомневался, что у него в имении по крайней мере несколько пустых коттеджей, и поэтому ответил:
— Не сомневайтесь в этом! И когда переедете туда, то хоть получите возможность свободно дышать.
— И Пит не поедет в приют, — выдохнула Лаэла. — О Боже! Как вы добры… Как это замечательно! Но вы… вы уверены, что можете позволить себе это?
— Вполне уверен, — отвечал маркиз. — Во всяком случае рента за этот маленький домик не такая уж и высокая.
— Я обещаю вам… Я буду работать, чтобы заработать достаточно денег и расплатиться с вами. Я верну вам долг. Я хорошо шью и вышиваю и знаю, что обязательно найдутся люди, которые купят мои вещи.
— Тогда дом в вашем распоряжении! А теперь спать и не о чем больше плакать!
— О, я не могу поверить, что все, что вы мне сказали… правда! — воскликнула Лаэла. — Я ушла от кузины Эйврил в таком отчаянии… мне казалось, что все-все, и папа, и мама — все отвернулись от меня.
— Я уверен, где бы ни были их души теперь, они никогда не сделают этого, — участливо возразил маркиз. — А теперь спите спокойно и помните, что у вас есть дом, в который вы можете переехать с Питом в конце нашего путешествия. И там вы можете быть вместе.
— Должно быть, сам Бог послал мне вас в помощь… и рот вы явились словно святой архангел…
— Просто это счастливое совпадение, что я оказался вашим соседом, — ответил маркиз. — И помните, это наш с вами секрет.
— Да, разумеется! Разве я могу поступить так подло и неблагодарно… по отношению к вам, когда вы были так добры ко мне!
— Конечно, нет! — ответил маркиз. Он встал и отодвинул стул. — Ложитесь спать. Помните — завтра будет новый день. И солнце будет сиять! И Пит вас будет ждать! И вы снова будете вместе!
— Обещайте мне… обещайте, что вы не исчезнете завтра… и скажете мне, где ваш дом, — умоляющим голосом произнесла Лаэла.
Маркиз рассмеялся:
— Нет, я не исчезну! И завтра мы поговорим, если представится возможность. Но вы понимаете, надеюсь, никто не должен знать, что вы вступаете в разговор с простым кучером.
— Самым добрым и самым понимающим кучером в мире! — воскликнула восторженно Лаэла.
Маркиз улыбнулся ей и направился к выходу. Когда он был уже у двери, Лаэла сказала:
— Благодарю вас, благодарю вас… снова и снова! Маркиз заученно посмотрел по сторонам, чтобы никто в коридоре не заметил его. Там было пусто, и он быстро пробел в свою комнату.
Раздеваясь, он подумал, что эта неожиданная встреча, наверное, заинтересовала бы и Чарльза.
«Вот уж такого поворота событий я никак не ожидал в первый же день работы в качестве слуги», — подумал он про себя, прежде чем уснуть.
Багаж разместили наверху кареты. От Джека маркиз узнал, что им предстоит еще одна, на сей раз последняя, ночевка в гостинице.
— А потом мы сделаем остановку в Большом доме. И слава Богу, нам не придется больше спать на сеновале!
— Что, было не сладко? — сочувственно поинтересовался маркиз.
— Да уж! Сена совсем было мало, и полно насекомых, — ответил Джек с плохо скрываемым отвращением.
Маркиз стал устраиваться на своем месте, в этот момент дверь открылась и показалась Лаэла. Днем она была еще прелестнее, чем показалась маркизу ночью. И в ее глазах он безошибочно прочел выражение благодарности и симпатии.
Но маркиз сделал вид, что не знает девушку, и посмотрел на нее безразличным взглядом, даже не улыбнувшись ей.
Лаэла начала укладывать в карету вещи, которые несла с собой.
А затем стала у кареты, поджидая леди Хорнклиф. Наконец та появилась, как всегда расфуфыренная, в кричащем наряде. На ней, как отметил маркиз про себя, все было новое, включая и шляпку. Ее провожал, почтительно согнувшись в поклоне, хозяин. Он что-то бормотал о чести, которую ему оказала леди Хорнклиф, остановившись у него. Впрочем, он не удостоился ответа. Она молча проследовала в карету. Дверца со стуком закрылась, и маркиз тронулся в путь. Он заглянул в свои инструкции. Да, Джек был прав! Впереди была еще одна остановка на постоялом дворе. А завтра они должны отправиться в Кроусток. Дальше путь их лежал на север, в соседнее с Оксфордом графство, совсем рядом с его имением Иглз. Возрастала угроза быть узнанным. Ведь там, в Кроустоке, он мог столкнуться с людьми, которые его знали. Маркиз постарался вспомнить хоть что-нибудь о владельце Кроустока. Увы! Как он ни напрягал свою память, перебирая всех своих знакомых и знакомых своих знакомых, все было тщетно. Он никогда ранее не слышал этого имени. Через некоторое время он спросил у Джека, кто такой Кроусток.
— Этого джентльмена зовут мистер Кроу, — ответил Джек, — он близкий друг ее светлости. Могу побиться об заклад, это очень богатый человек.
Теперь маркиз получил ответ на волнующий его вопрос.
Имя сэра Перси Кроу он слыхал и ранее, и прежде всего именно в связи с его фантастическим богатством. Он был из нуворишей, получил титул и дворянство за то, что жертвовал огромные суммы денег в партийные фонды тори. Многие восприняли его возведение в рыцарское достоинство как позор и открыто говорили об этом в обществе.
Перси Кроу попытался стать членом Уайт-клуба, но его с треском провалили. Неудачей закончилась и его попытка баллотироваться в списки членов клуба Будлз. Там его тоже, как говорится, прокатили. Потеряв всякую надежду быть принятым в высшем свете Лондона, он переехал в деревню и купил там большое поместье, которое ранее принадлежало какому-то благородному господину, но тот разорился во время войны, а его единственный сын был убит французами.