К ее удивлению, Мизра опустилась на одно колено и поцеловала ей руку.
— Ваше высочество, вы так прекрасны! Я чувствовала, что английская принцесса должна быть именно такой. Я очень, очень горда, что служу вам.
— Благодарю. — Хиона была растрогана. — А теперь, Мизра, помогите мне раздеться, потому что иначе я не проснусь до восьми часов, когда мы поедем дальше.
Они прошли в спальню, и Хиона сняла прелестное платье, которое надела к обеду.
Мизра помогла ей облачиться в обычную рубашку и атласный пеньюар, потому что она опасалась, что в горах будет холодно.
Однако холод оказался не таким уж сильным, а она не сомневалась, что в Дюрике, расположенном в долине, будет даже жарко.
Она уже решила, что надеть для встречи со своей новой страной.
Все туалеты, выбранные для нее матерью, были безупречного вкуса и очень красивы, так как оплачивала все королева Виктория, и они могли ничем себя не ограничивать.
Мизра расчесывала волосы Хионы, пока в них не затрещали электрические искры, а тогда с низким реверансом сказала:
— Могу ли я еще чем-нибудь услужить вашему высочеству?
— Нет, благодарю, мне ничего не нужно, — ответила Хиона.
Она уже предупредила, что пока не будет ложиться, потому что хочет, оставшись одна, поглядеть на горы и помолиться на ночь, глядя на них.
У нее возникло ощущение, что так ее молитвы вернее вознесутся к Престолу Божию, чем если она прочтет их в постели.
— Тогда я пожелаю вам спокойной ночи, ваше высочество, — сказала Мизра. — Да хранят ангелы ваш сон.
— Конечно, они будут хранить его, — ответила Хиона. — А может быть, их зашита потребуется мне и завтра в случае, если на меня нападет Невидимый.
Она сказала это обдуманно, чтобы посмотреть, какое действие ее слова произведут на славонку Мизру.
Но она не ожидала увидеть на лице камеристки глубокий ужас, не ожидала, что та прижмет руки к сердцу, словно защищаясь от удара.
— Что… ваше высочество… знает о… о Невидимом? — нерешительно спросила Мизра секунду спустя.
— Очень мало, — ответила Хиона. — И я хотела бы услышать от вас побольше.
Ужас Мизры сменился паникой.
— Говорить о нем в вагоне его высочества опасно, ваше высочество. Очень, очень опасно. В другой день, в другое время, но не здесь!
Она почти застонала, осенила себя крестным знамением, сделала еще один реверанс и выскользнула за дверь спальни. Хиона услышала, как она пробежала через гостиную и притворила за собой дверь королевского вагона.
Хиона знала, что после остановки к дверям вагонов были приставлены деревянные ступеньки для удобства тех, кому потребовалось бы выйти или войти.
Теперь справа и слева от ступенек стояли часовые.
Хиона задумалась о странном поведении Мизры. Однако с удовлетворением заключила, что камеристке известно про Невидимого, и рано или поздно она уговорит ее рассказать все.
— Словно интрига в романе, — сказала она вслух и собралась отдернуть занавески на окнах, когда сообразила, что тогда ее можно будет увидеть снаружи.
Поэтому она открыла дверь и вошла в гостиную, где горел только ночничок, погасила его и только тогда отдернула занавески.
За стеклами она различила скалистые склоны над перевалом, деревья у их верхнего края, а еще выше — прекрасные гордые пики на фоне звезд.
Но окно ограничивало кругозор, и она увидела меньше, чем ей хотелось бы.
Понимая, что поступает неосторожно, она вышла из гостиной в небольшой тамбур и открыла дверь над неровной каменистой площадкой — платформы здесь, в высшей точке перевала, как она догадалась, не было.
Часовые отошли от ступенек, но все еще стояли смирно с винтовками в руках спиной к ней.
Оберегают ее, подумала она с легкой улыбкой, от скал и деревьев — ведь больше вокруг ничего не было видно.
Из двери вагона ей открылся великолепный вид не только на пики над перевалом, но и на панораму хребтов в отдалении.
В черном небе брильянтами переливались звезды, а восходящий месяц заливал серебристым светом каменные обрывы.
Красота была такая, что у Хионы перехватило дыхание.
Именно этого она ждала и почувствовала, что теперь ей будет легче молиться о желаниях своего сердца. Ни разу с той минуты, как ей пришлось покинуть Англию, она не ощущала такой близости к Богу.
И тут где-то у начала поезда прогремел взрыв.
Вагонов на шесть впереди. В тишине ночи он прозвучал оглушительно.
Рельсы тут слегка изгибались вправо, и Хиона ничего не увидела. Но тут затрещали выстрелы, и часовые вскинули винтовки к плечу.
Словно бы что-то происходило у паровоза, но со своего места Хиона по-прежнему ничего рассмотреть не могла.
Распахивались двери передних вагонов, на землю спрыгивали солдаты.
Вновь раздалась стрельба, и часовые вытянули шеи, пытаясь хоть что-то увидеть.
Хиона уже открыла было рот, чтобы спросить у них, что случилось, как вдруг прямо у нее из-под ног донесся шепот. Мужской голос произнес по-английски:
— Спасите меня! Ради Бога, спасите меня!
Позднее Хиона поняла, что ею руководил инстинкт. Ничего сознательно не обдумывая, она сбежала по приставной лесенке, направилась к часовым и шагах в двух у них за спиной сказала громко:
— Мне кажется, вон там в кустах кто-то прячется. Я уверена, что там мелькнула какая-то фигура.
Она указала на кустарник шагах в двадцати от путей.
Как она и надеялась, часовые бросились туда, а она, не поворачивая головы, догадалась, что в эту секунду кто-то взбежал по деревянным ступенькам и скрылся в вагоне.
Она уже хотела вернуться туда, но тут из-за заднего вагона выбежали солдаты во главе с офицером.
Они держали наперевес винтовки с примкнутыми штыками, офицер размахивал пистолетом, но остановился, узнав ее.
— С вами все хорошо, ваше высочество? — спросил он по-немецки.
— О да, благодарю вас, майор, — ответила Хиона, определив его чин по эполетам.
Офицер поглядел на часовых, опасливо оглядывавших кусты, на которые им указала Хиона. Не дожидаясь его вопроса, она сказала:
— Мне показалось, я заметила какое-то движение в тех зарослях.
Офицер без колебаний отдал команду и вместе с солдатами побежал туда.
Хиона поднялась по ступенькам в вагон.
Только входя в дверь, она спросила себя, не был ли ее поступок неразумным или даже опасным.
Но тут же вспомнила, что о помощи ее попросили по-английски, захлопнула за собой дверь и задвинула задвижку.