Времени было уже четыре часа дня, но Марат мне ни разу не позвонил и не написал. Видимо, он был сильно занят…
«Нет, я не верю, что можно быть настолько занятым, чтобы даже не написать эсэмэску», – подумала я.
У меня чесались руки что-нибудь первой ему написать, но я сдерживала себя. Мне было интересно, когда он сам обо мне вспомнит, когда проявит какое-либо внимание.
Раздражение, обида и чувство одиночества сидели во мне густым черным комом.
Накопилось. Во мне накопилось…
Такое чувство, что я скоро взорвусь от переполняющих меня негативных эмоций.
– Слушай, а что ты делаешь после работы? – голос Саши вывел меня из размышлений.
– В принципе ничего, – пожала я плечами. – Может, с подругой Фулатой встречусь… А может, просто дома посижу. А что?
– Не хочешь погулять? – спросил Саша. – Походим, поболтаем, ты про город расскажешь, я же тут почти ничего еще не знаю. Про свою жизнь расскажешь. Нам же теперь работать вместе.
Я задумалась. Понимала, что если встречусь с Сашей, то Марату станет неприятно, но вместе с тем мне было ясно, что если сегодня осяду дома, то весь вечер буду думать о том, что у нас с Маратом все плохо, и просто-напросто доведу себя до нервного срыва.
К тому же в прогулке с Сашей я не видела ничего плохого. Нам ведь действительно вместе работать. Если, конечно, я справлюсь со своим страхом…
Но решающей деталью было то, что Саша спас мне жизнь, и теперь неудобно отказать ему в прогулке.
«Погуляю часик, расскажу ему про Лимонный, про своих друзей, в этом ведь нет ничего такого», – подумала я и ответила:
– Да, конечно, давай прогуляемся.
– Здорово! – обрадовался Саша. – А во сколько и где встретимся?
– Давай в восемь часов на площади возле дельфинов, – назначила я место встречи.
Возле дельфинов… На нашей главной площади стояла скульптурная композиция из трех дельфинов, которые были изготовлены из какого-то сеточного материала, на котором с наступлением темноты зажигались лампочки.
Раньше я очень любила эту скульптуру, потому что ассоциировала себя с этими дельфинами.
Но я больше не дельфин.
Я хотела перенести место встречи, но одернула себя: «Нет! Хватит убегать от моря! Иди к дельфинам!»
– Возле дельфинов? Хорошо, буду там тебя ждать.
Вдруг зазвонил телефон.
«Ну теперь это точно Марат!» – обрадовалась я.
И в очередной раз ошиблась.
Это была мама.
– Полина, срочно иди домой!
– Что опять случилось? – удивилась я. – В последние дни я вечно иду домой «срочно»!
– С Муркой плохо. По-моему, она чем-то отравилась, – расстроенно сказала мама. – Я записалась к ветеринару. Поедем вместе? Мне одной страшно.
– Мурке плохо? А чем она могла отравиться? – потрясенно пробормотала я.
Наша черная с белыми пятнами кошка была очень умной, ласковой, красивой, и ее все любили. Она приблудилась к нам уже лет десять назад. Пришла худым облезлым котенком со сломанным хвостом. Мне стало очень ее жалко, и мы оставили страдалицу. Со временем страдалица превратилась в настоящую красавицу. Правда, кончик хвоста так и остался немного изогнутым, что, впрочем, придавало Мурке особый шарм.
Мурка нас очень любила и была ласковой. Такое впечатление, словно она благодарна за то, что осталась у нас жить.
– Мне срочно надо домой, – сказала я, направляясь к лестнице, чтобы спуститься с вышки.
– Что случилось? – недоуменно спросил Саша. – С тобой не соскучишься!
– Там что-то с нашей кошкой, мама попросила, чтобы мы вместе съездили к ветеринару.
– А-а-а… – понимающе протянул Саша. – Ну, давай, до встречи.
– Ага, – рассеянно отозвалась я и помчалась домой.
Всю дорогу вспоминала Муркины глаза, ее манеры. Зимой Мурка очень любит спать у меня в ногах. Свернется клубочком и просыпается только утром. А летом она почему-то любит спать на кухне.
Когда я пришла домой, мама уже выгоняла со двора машину. Мурка лежала в переноске на заднем сиденье.
– Ей совсем плохо? – обеспокоенно спросила я, садясь на переднее сиденье.
– Она очень вялая, – ответила мама, выезжая на дорогу.
Через десять минут мы были в ветеринарной клинике. Пахло лекарствами, туда-сюда ходили ветеринары. Все, как в настоящей больнице, вот только пациентами тут были животные. Перед нами сидел мужчина с собакой, а сзади нас женщина с приболевшим волнистым попугаем.
Вскоре мы вошли в кабинет к нашему знакомому молодому врачу, тридцатилетнему Ивану Ракитину.
– Здравствуйте, – доброжелательно поприветствовал он. – Что там с вашей Муркой? Приболела?
– Ой, мы так переживаем, – со слезами в голосе ответила мама.
– Сейчас я ее обследую.
Следующие десять минут он прощупывал апатичную Мурку, измерял температуру, что-то записывал в карту и подробно расспрашивал маму о Муркином аппетите и поведении.
– Да, у нее отравление, – наконец вынес вердикт ветеринар. – Я вам написал, какие лекарства давать кошке.
– Она ж уличная, бегает везде, наверное, что-то где-то съела, – переживала мама. – Но жить будет?
– Конечно! – улыбнулся Иван. – Мало того, у меня для вас еще одна новость.
– Какая? – насторожилась я.
– Мурка беременна.
Мы с мамой переглянулись.
– Серьезно? – удивилась я. – Это же здорово! Она уже давно не рожала котят из-за возраста.
– Ну, теперь будем нянчиться с котятами, – улыбнулась мама. – Ладно, идем домой, не будем задерживать очередь.
Мы поместили Мурку в переноску, и в этот момент распахнулась дверь в кабинет. В комнату вальяжно вошел молодой парень, которого я каждый день вижу на пляже. Он носит обезьян, попугаев, лемуров и львят. Именно с ним пару дней назад я сцепилась в парке. Помню, девушка с попугаем назвала его Пашей.
– Слушай, ты врач? – жуя жвачку, спросил он у Ивана.
– Да.
– Мне вот тут надо… – сказал Паша и полез в небольшую спортивную сумку, которая висела у него на плече.
И достал из сумки лемура.
Зверек был длиной в полторы ладони. Даже мне, не ветеринару, стало очевидно, что ему плохо. У лемура были закрыты глаза, и вялый он был, как тряпка. Лемур никак не реагировал на то, что его достали из сумки.
– Усыпи его, – спокойно сказал Паша.
– Подождите, – пришел в себя от удивления Иван. – Что значит усыпить?
– Он уже никуда не годится, – пожал плечами Паша и противно лопнул пузырь жвачки. – Сколько стоит усыпить?