Маркиз знал — его дама не позволила бы упасть ни одной слезинке или на худой конец моментально смахнула бы ее: ведь кончики ее длинных, таких же золотистых, как и волосы, ресниц были подкрашены специальной краской.
— Объяснение весьма тривиальное, — произнес он надменно, — и при сложившихся обстоятельствах у вас нет повода ревновать меня…
— Разумеется, я ревную! — прервала его леди Карстэйрс. — Вы прекрасно знаете, как я люблю вас. Олстон, я никогда в жизни никого так не любила! Как вы могли… так… поступить со мной?
— Если быть более точным, я поступаю так только с самим собой! — поправил ее маркиз, скривив губы. — Позвольте мне прояснить ситуацию, Сафайра. У меня нет никакого желания связывать себя узами брака. И уж если быть до конца откровенным, могу сказать вам правду: для меня это ужасная неприятность. Черт бы побрал эту женитьбу!
— Тогда зачем? Разве вы обязаны жениться?
— Это все королева, можете во всем винить ее.
— Королева? — несколько иным тоном промолвила леди Карстэйрс.
Помолчав немного, она спросила:
— Вы хотите сказать… вы полагаете, королева знает… о нас?
— Думаю, да, — небрежно ответил маркиз, — хотя сомневаюсь, чтобы премьер-министр ей об этом доложил.
— Вы хотите сказать, будто здесь замешан лорд Джон Рассел?
— Несомненно! — кивнул маркиз. — На самом деле именно он и настаивал на моей женитьбе!
— Как смеет он вмешиваться! Как смеет он совать нос в дела, не имеющие к нему никакого отношения! — негодовала леди Карстэйрс.
— Вот тут-то вы и не правы, Сафайра, — едва сумел вставить слово маркиз, — и если вы хоть на минуту прекратите возмущаться, я объясню вам, в чем, собственно, дело.
Леди Карстэйрс судорожно задышала, готовая в любой миг горько разрыдаться.
— Я не могу… вынести всего этого! Как смириться с мыслью… что вы женитесь… не на мне?
— А вот это-то совершенно немыслимо, разве что вы собираетесь стать женой двух мужей и допустить двоебрачие! — сухо отреагировал на ее слова маркиз.
— О Олстон, почему вы такой злой? Вы разбиваете мне сердце!
— Ничего подобного! — парировал он с легким раздражением в голосе. — И если вы наконец выслушаете меня, то все поймете.
— Я… слушаю!.. — запинаясь, произнесла леди Карстэйрс.
— На прошлой неделе Рассел послал за мной, — начал объяснять маркиз, — и сообщил мне, что я самый подходящий человек на должность главного шталмейстера Ее Величества!
Леди Карстэйрс бросила на него нежный взгляд и воскликнула:
– Ну конечно! Никто не потягается с вами на этой должности. Разве можно найти более опытного и знающего человека!
— Но его светлость лорд Рассел сказал также, — продолжал маркиз, как будто не слышал ее слов, — что он и Ее Величество королева предполагают назначить на эту должность женатого человека.
Леди Карстэйрс промолчала, и маркиз почувствовал, как она постепенно начинает осмысливать ситуацию.
— Вы знаете, лорд Рассел отличается крайней деликатностью, так вот, с присущим ему тактом он
объяснил мне, что я слишком молод, дабы занять место главного шталмейстера, тем более что я и не женат. Он даже намекнул на возможную ревность ко мне самого принца-консорта, если у меня не появится жена!
— Это меня не удивляет, — с явной лестью заметила леди Карстэйрс, как если бы она была актрисой и по ходу пьесы требовалась подобная реплика.
— Если учесть, сколь увлечена королева своим чопорным и скучным мужем, — изрек маркиз, — едва ли я мог бы предположить, что в ее сердце останется место для меня. Для нашей королевы ее супруг—свет в окошке!
— Мой дорогой Олстон, нет на свете женщины, будь она молочница или сама королева, которая не полюбит вас с первого взгляда, — торжественно заявила леди Карстэйрс. — Но вы действительно готовы пойти на подобную жертву и жениться?
— Говорю вам совершенно искренне: я хочу занять эту должность. Королевские конюшни находятся в плачевном состоянии, так как короля Вильгельма никогда особенно не интересовало разведение лошадей, и хотя принц-консорт осуществил радикальные преобразования внутри дворца, он тем не менее совершенный профан во всем, что касается лошадей!
В глазах маркиза вспыхнул огонь — он уже предвкушал, как возьмется за решение новой задачи, чтобы уничтожить «пыль веков».
Но самого важного, на взгляд леди Карстэйрс, вопроса маркиз все еще не коснулся.
Не выдержав, она едва слышно спросила:
— Кто же эта… везучая девочка, которая станет женой… самого… соблазнительного человека… в мире?
— Именно этот вопрос я долго задавал себе сам, — ответил маркиз. — Не боюсь признаться вам, Сафайра, каких трудов мне стоило найти на него ответ.
Он засмеялся.
— Как-никак, тот образ жизни, который я веду, не предполагает близкого знакомства с молодыми девушками на выданье, но только с очаровательными созданиями, такими, как вы!
Говоря эти слова, он смотрел на леди Карстэйрс, и, словно поддавшись ее чарам, его жесткий взгляд на мгновение потеплел.
— Вы очень красивы, Сафайра! — промолвил он. — И я понимал всю тщетность попыток найти женщину, обладающую хотя бы отчасти теми достоинствами, что есть у вас.
— О Олстон, если б я сама могла выйти за вас замуж! Возможно…
Она колебалась, продолжать ли.
— Я встретил Карстэйрс накануне своего отъезда, — перебил ее маркиз, — и он, похоже, прекрасно себя чувствует. Он к тому же сказал мне, что отправляется на скачки в Донкастер.
— И поэтому вы вернулись! — Леди Карстэйрс вскочила и подошла к маркизу.
Он обнял ее и долго разглядывал прекрасное лицо, обращенное к нему.
Затем привлек ее к себе и стал целовать.
Их поцелуй становился все более страстным, но тут маркиз сделал над собой усилие и, ослабив объятия, осторожно отодвинул молодую женщину от себя.
— Теперь выслушайте меня, Сафайра. Я отсутствовал в Лондоне в течение трех дней, и у меня накопилось очень много важных дел.
— Но мы пообедаем вместе завтра вечером? — спросила она.
— Да, конечно.
— О Олстон, это будет так не скоро!
— Я знаю, но вы должны быть очень осмотрительны, чтобы о нас не распускали сплетни. Вы же знаете, как много вокруг недоброжелателей! А мне совсем не хочется, чтобы про нас судачили ни в Букингемском дворце, ни в графстве.
— Я буду очень, очень осторожна, — пообещала леди Карстэйрс, — но я люблю вас, и когда вы где-то рядом, кроме вас, для меня никого больше не существует, мне трудно думать о чем-нибудь еще!
Все это маркиз уже слышал, и неоднократно.