— Джордж! — В этом восклицании Люси были возмущение, ужас и негодование. — Как можете вы говорить подобные вещи! И кому, мне! Как будто я чем-то нарушила правила приличия с момента нашего приезда сюда!
— Мне не нравится, как он смотрит на вас, — настаивал лорд Уимонд.
Люси с картинным возмущением пожала плечами, она считала этот жест очень» французским «.
— Мой дорогой Джордж! Вам следовало бы давно привыкнуть к тому, как мужчины смотрят на меня. Тут я не могу ничего поделать, их привлекает моя красота, как когда-то, давным-давно, привлекала и вас.
Она подождала, не ответит ли лорд Уимонд, но, поскольку он молчал, она печально добавила:
— Я думаю, вы очень несправедливы ко мне и злитесь зря! Если я и была мила с Ирвином Чейлом, то лишь настолько, чтобы сгладить те неудобства, которые могли возникнуть у него из-за внезапного приезда вашей племянницы, а также поощрить его желание пригласить молодых людей, чтобы составить ей компанию, чего обычно не бывает в этом доме. Я думала, вы будете мне благодарны.
Люси сделала вид, что готова разрыдаться, и Джордж Уимонд поспешил успокоить ее:
— Ну хорошо! Хорошо! Я погорячился. Видимо, я слишком ревнив. Простите меня.
Люси подарила ему слабую, дрожащую улыбку.
— Я прощаю вас, дорогой Джордж, но вы не должны дурно думать обо мне. Вы же знаете, в моей жизни, кроме вас, не существует мужчин, и никогда не существовало!
Лорд Уимонд не сомневался в этом. Люси всегда была холодна, и никто не знал это лучше, чем он.
Наклонившись над кроватью, лорд Уимонд поцеловал жену в щеку.
— Вы слишком хороши, в этом вся беда.
— Я хочу, чтобы вы гордились мной, Джордж.
— Я и горжусь, — ответил он.
Он вышел из комнаты с улыбкой; и не успела дверь за ним закрыться, как Люси захлопала в ладоши, глаза ее засияли.
О такой удаче она молилась, на нее надеялась, и вот теперь, вдруг, когда она меньше всего ожидала этого, чудо случилось.
Она тихо вздохнула и откинулась на подушки. Многие мужчины отчаянно желали увидеть такое выражение ее глаз, такую улыбку на ее губах, но их всегда ждало разочарование.
В тот вечер на обеде Айна опять оказалась подле мистера Тревелина, как и в день приезда.
Он был очень внимателен к ней и, если замечал, что она осталась одна, подходил и начинал беседу или находил кого-нибудь, кто делал бы то же самое.
Он вел себя так, словно выступал в роли второго хозяина дома вместе с маркизом. Айна отметила это про себя сразу, но только этим вечером, одеваясь к обеду, она с удивлением узнала истинное положение Тревелина в домашней иерархии Чейла.
— Тетя Люси утверждает, будто лорд Флит был приглашен специально ради меня, — рассказывала она Ханне, — но, по правде говоря, мне он кажется довольно скучным.
— Говорят, у него великолепное поместье недалеко отсюда, — заметила Ханна.
— По тому, как тетя Люси говорила о нем, — задумчиво продолжала Айна, — она надеется, что лорд Флит влюбится в меня, но я сделаю все, что только смогу, чтобы предотвратить подобное несчастье!
— Ну-ну, не принимайте поспешных решений относительно этого молодого человека. Я не говорю, будто его светлость — это ваша судьба, но рано или поздно вам придется выйти замуж, и я хотела бы видеть вас хозяйкой собственного дома и супругой пэра.
Айна расхохоталась.
— О, Ханна, ты стала настоящим снобом, не успели мы попасть в Чейл. Я уверена, ты думаешь не столько о моем счастье, сколько о своем положении среди слуг в этом доме, если я надену корону пэров!
— Вот и не правда, мисс Айна, и вы это знаете! — решительно запротестовала Ханна. — Я хочу, чтобы вы нашли счастье, такое, как у ваших родителей было, но я хочу, чтобы у вас был и свой дом, куда вы могли бы вернуться, если когда-нибудь отправитесь странствовать.
Айна знала, что Ханна всегда страдала от невозможности вернуться на старое место. Ведь если они и возвращались куда-нибудь, дом все равно оказывался другой.
Она мечтала о своем доме, да Айна и сама хотела бы иметь его, но для нее было важнее, кто еще будет жить с ней в этом доме.
Она вспомнила о лорде Флите и слегка поморщилась. Ей не больше хотелось выйти за него замуж, чем попытаться полететь на Луну.
Потом она подумала о князе, и ее всю передернуло. Ей хватало проницательности, чтобы разгадать, что означают его постоянные попытки остаться с ней наедине. Она нисколько не сомневалась, что он стремится коснуться ее. Пока ей удавалось перехитрить его. Она решила для себя, что лучше на всю жизнь остаться старой девой, чем выйти замуж за пожилого человека, которого влечет к ней только ее молодость, как отголосок его собственной давно миновавшей юности.
— Полагаю, тетя Люси желает избавиться от меня, — сказала она вслух, — но клянусь тебе, Ханна, я никогда не выйду замуж только для того, чтобы доставить удовольствие ей или еще кому бы то ни было. Я выйду замуж лишь тогда, когда мое сердце подскажет мне, что передо мной тот, кто для меня единственный на всем белом свете.
Она тихо вздохнула и добавила:
— Но, возможно, он и не почувствует того же в отношении меня.
В ее последних словах прозвучала плохо скрытая грустно Ханна возилась у платяного шкафа, готовя ей наряд, и не слышала этого.
Как ни глупо это было с ее стороны, но Айна грустила, потому что ни вчера, ни сегодня маркиз не подходил к ней, Она не сомневалась, что он намеренно избегает ее.
Но не понимала, почему. Вспоминая их разговор под цветущими миндальными деревьями, она никак не могла решить, на что он сердится.
» Глупо было говорить ему о моих рисунках, — упрекала она себя, — но мне отчего-то захотелось рассказать ему о том, о чем я никогда никому, кроме папы, не рассказывала «.
Не лукавя с собой, она знала, что ей хочется говорить только с ним и ни с кем больше на этом рауте.
Возможно, это объяснялось тем, как много она заранее слышала о нем. Но, главное, она чувствовала, как что-то в ней тянется к нему и находит в нем отклик.
Интуитивно она знала: он понимал ее, как никто другой.
» Мне хочется поговорить с ним, — думала девушка. — Я знаю, он занят, он хозяин, ему надо позаботиться о множестве всяких мелочей, но мог бы он все-таки найти минутку для меня «.
Но потом Айна старалась убедить себя, что хочет слишком многого. Маркизу хватало забот с более взрослыми дамами, которые предъявляли немало требований.
Кроме тети Люси, которая, казалось, хорошела на глазах, была еще милейшая миссис Маршалл и темноглазая графиня, похоже, отдававшая предпочтение князю, когда тот не преследовал Айну.
Среди приглашенных были и другие дамы, красивые, изысканные, элегантные. Айне иногда казалось, что ее платья выглядят убогими по сравнению с великолепием одежд великосветских красавиц.