— Мне надо добраться до кухни и поблагодарить ее.
— Но для этого вам придется… — начала было Эмили, но замолчала, успев удержать слова, которые вертелись у нее на языке.
Айлин с удивлением взглянула на Эмили, но та уже повернулась к ней спиной и открыла дверь.
В коридоре появился герцог.
— Доброе утро, ваша светлость, — поздоровалась Эмили. — Ее светлость готовы и ждут вас.
Айлин не успела выйти в классную комнату, как герцог уже вошел в спальню.
На нем был изящного покроя сюртук, надетый поверх двубортного жилета, из кармана которого выглядывала золотая цепочка для часов.
Айлин понимала, что думать об этом ей не пристало, но в голове у нее вертелся вопрос: сколько все это стоило и где он взял деньги?
На мгновение у нее мелькнула мысль, что герцог успел продать одну из картин!
Но она тут же осадила себя, решив, что это его дело, в которое она не имеет права вмешиваться.
Только с момента приезда герцога, у нее на сердце лежал тяжелый груз, и иногда Айлин казалось, что ее сердце не выдержит такого ужаса и отчаяния.
Однако герцог улыбался, и она нашла в себе силы улыбнуться в ответ.
— Я пришел вызволить вас из этой темницы. Вы готовы к встрече с внешним миром?
— Да… Конечно!..
— Должен сказать, вы прекрасно выглядите! Словно сама весна!
Айлин с удивлением посмотрела на Шеридана.
Это был первый комплимент, который она услышала от него, и девушка решила, что он попросту поддразнивает ее.
— Если у вас столь поэтичное… настроение, вы… должны догадываться… о моих чувствах, — произнесла она в ответ.
Он поднял ее на руки, и по ее телу пробежала странная дрожь — чувство, никогда не испытанное ею ранее.
И пока герцог нес ее через спальню и классную комнату, это чувство не покидало ее.
Он нес ее по коридору, который соединял левое крыло с центральной частью здания.
Забыв о себе, Айлин со страхом ожидала того, что могло предстать перед ней.
Ей хотелось закрыть глаза.
Герцог стал медленно и осторожно спускаться по лестнице, и Айлин увидела, как солнечные лучи, проникая в холл сквозь высокие окна с мозаичными гербами, освещали флаги по обеим сторонам камина.
Она не верила своим глазам.
Она даже слегка вздрогнула, и герцог крепче прижал ее к себе. Айлин тихо вскрикнула.
Впервые за многие годы у парадной двери стояли четверо лакеев в ливреях с блестящими серебряными пуговицами и полосатых жилетках.
Она смотрела на них, не понимая, сон это или явь.
Ее губы тронула робкая улыбка, и, заглянув в глаза герцога, она еле слышно выдавила из себя:
— Откуда… они здесь?..
— Это то, что я хотел увидеть, когда приехал сюда.
Айлин замолкла, не в силах больше вымолвить ни слова.
Герцог ступил на мраморный пол и пронес ее мимо лакеев к Серебряному салону.
У массивных дверей красного дерева стоял еще один лакей.
Когда они подошли, он распахнул перед ними дверь салона, мебель в котором стояла в чехлах еще со смерти ее матери.
И снова девушке показалось, что она грезит наяву.
Ставни были открыты, и солнце освещало парчовую обивку и позолоту мебели работы Роберта Адама, картины, фарфор, огромные вазы с цветами, стоявшие на столах.
Герцог пронес Айлин к камину и осторожно усадил на диван.
Он стоял перед ней спиной к камину, который тоже был уставлен цветами, а она смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Как… вы это все сделали?.. — прошептала она.
— Скажите, так ли все это должно выглядеть?
— Все чудесно… Еще прекрасней, чем… было прежде. Но, я не понимаю…
Вместо ответа герцог подошел к столику в углу комнаты, взял с серебряного подноса бокал и наполнил его шампанским, вынув бутылку из ведерка со льдом.
Айлин, ошеломленная, не спускала с него глаз.
Канделябры, недавно покрытые пылью, блестели. Все вокруг было вымыто и вычищено, поблекшие краски обрели свежесть и яркость.
Герцог протянул Айлин бокал с шампанским и взял другой себе.
— Я думаю, Айлин, — сказал он, — нам следует выпить за будущее.
— За… будущее?..
Голос Айлин дрожал.
— За будущее, — тихо повторил герцог, — которое может принести вам то, чего вы желаете.
Айлин робко взглянула на него, не смея верить тому, что только что услышала.
Не находя слов, она отпила чуть-чуть шампанского.
После смерти матери ей не приходилось пробовать его, а теперь ей казалось, что оно, как нельзя лучше, соответствует игре солнечного света.
Когда наконец к ней вернулся дар речи, она спросила:
— Что… произошло? Я… не понимаю…
— Нам надо о многом поговорить, Айлин, — ответил герцог, — но пока я хочу, чтобы вы просто наслаждались моментом. У нас будет время для объяснений.
— Как вам… удалось… сделать все это… так быстро?
— Мне хотелось сделать вам сюрприз, — просто ответил герцог.
— Вам… удалось. Когда вы… несли меня вниз, я боялась…
— Я знаю, чего вы боялись, а теперь я хочу, чтобы вы сказали мне все, чего я не знаю.
— Что… вы хотите… узнать?
— Например, кто именно из моих предков привез сюда картины французских художников.
Откуда те красивые табакерки, что я видел в кабинете. И какой из герцогинь мы обязаны изумительной вышивкой на тех креслах.
Айлин стиснула руки.
— Вы… правда… хотите это узнать?
— Я готов слушать вас.
Их взгляды встретились, и на мгновение у Айлин перехватило дыхание.
В этот момент отворилась дверь, и дворецкий провозгласил:
— Обед готов, ваша светлость.
Голос мистера Берда окреп, а когда он шествовал по коридору впереди них, Айлин заметила, что двигался он гораздо быстрее и энергичнее, чем последние горькие годы.
Только когда герцог на руках внес ее в столовую, она начала понимать, хотя была настолько сбита с толку, что мысли у нее путались.
Вместо Сингха, за каждым стулом стоял лакей, еще двое, находились наготове с другого конца стола.
Они сели за стол, украшенный цветами, как это было, по словам ее матери, во времена дедушки Айлин. Ее внимание привлекло столовое серебро.
— Это… обеденный сервиз «Корона Дерби», — заметила она.