Маркиз распорядился, чтобы ее сразу же отвели в уютную спальню, где она могла бы отдохнуть с дороги.
Пока служанка распаковывала ее небольшой дорожный чемодан, принесли на подносе ужин.
Немного перекусив, уставшая девушка крепко заснула.
На следующее утро она проснулась очень рано, как и привыкла в монастыре. В это время все монахини возносили молитвы к Господу.
Сестра Марта села в кровати и огляделась. Спальня показалась ей настоящим дворцом.
Она почему-то вспомнила о том, как в прошлом месяце отец Антоний из-за болезни пропустил службу.
Но вот дверь отворилась и на пороге появилась Ция.
Она увидела, что сестра Марта не спит, и с радостным криком бросилась к ней.
— Ты здесь! Как я рада тебя видеть! — воскликнула она.
Затем она взглянула на сестру Марту более пристально и спросила:
— Что случилось? Откуда у тебя такой синяк?
— Соул ударил меня! — ответила Марта. — Ты помнишь его — человек со шрамом на лице?
Ция присела на край кровати.
— Мне он всегда внушал страх. Я боялась его, потому что он на все способен. Как ты себя чувствуешь?
— Он ударил меня, и я потеряла сознание, — ответила сестра Марта. — Когда позже я пришла в себя, мне рассказали, что случилось. Оказалось, что Протеус и четверо его приятелей покинули монастырь, прихватив с собой все ценности.
Ция слушала, вся сжавшись, а сестра Марта продолжала сдавленным голосом:
— В это трудно поверить, Ция, но Протеус забрал с собой даже церковную утварь, подсвечники и серебряные кресты.
— Он самый отъявленный из злодеев! — воскликнула Ция. — Но как же полиция упустила его?
— Они прибыли слишком поздно, — ответила сестра Марта— Я слышала, что ночью в монастырь прискакал посыльный на лошади. Видимо, он рассказал отцу Протеусу, что его разыскивают и что ему следует скрыться как можно быстрее.
Ция вспомнила, что маркиз тоже так объяснил происшедшее. Видимо, у Протеуса был соглядатай, который узнал, что «Единорог» стоит у причала в Плимуте. Тут он понял, что маркиз вел переговоры с лейтенантом полиции, и предупредил Протеуса.
— Как ты думаешь, где они могли бы скрыться? — спросила Ция сестру Марту.
Та покачала головой.
— Они могут быть где угодно, — ответила она. — Но мне кажется, что они где-то в Лондоне.
— Почему именно в Лондоне? — удивилась Ция.
— Однажды я подслушала, как отец Протеус говорил:
«Мне надоело это место, у меня от этого монастыря мурашки по коже. Скорее бы в Лондон, с его блеском и красивой жизнью».
Ция была напугана.
— Я должна рассказать об этом маркизу, — сказала она. — А ты, Марта, будь очень осторожна. Уверена, они будут в ярости, если узнают, что ты здесь.
— Не думаю, что им есть дело до нас с тобой, — ответила Марта. — Теперь им не добраться до твоих денег.
— Конечно, ведь его светлость позаботится об их сохранности.
— Если хочешь знать мое мнение, — начала сестра Марта, — то я считаю, Протеус найдет сейчас какое-нибудь другое спокойное и тихое место, вроде нашего монастыря. У него тысяча способов выманивать у людей деньги.
Ция решила, что это правда, вспомнив, как легко Протеусу удалось убедить ее тетушку, что он честный священник.
Немало семей отдало своих детей в монастырь к Протеусу, так как он убедил их, что даст детям прекрасное образование.
Несомненно, он достаточно умен, так как нанял для школы действительно хороших педагогов, особенно по музыке и изящным искусствам.
В школе были еще три опытных учителя. Они преподавали различные предметы и делали это хорошо: ученики всегда посещали их уроки с огромным интересом.
Позже, обсуждая это с маркизом, она сказала:
— Когда я думаю об этом, милорд, то прихожу к выводу, что все было организовано очень умно. Он просто предлагал людям то, в чем они нуждаются. Сам он жил в шикарном доме и прибыли получал огромные, хотя, насколько мне Известно, преподавателям платил очень мало.
— И ни у кого не возникало никаких подозрений? — спросил маркиз.
— Нет, конечно, нет! Он держался так, словно и вправду был честным и достойным священником" После того как отец Антоний заболел, Протеус отправлял службы, особенно когда в монастыре бывали гости. Теперь я понимаю, что это было настоящее богохульство, за которое его обязательно покарает Господь.
Маркиз улыбнулся.
— Будем надеяться, что так и произойдет, — сказал он. — Но поскольку нам вряд ли; суждено узнать правду, давайте просто забудем о нем.
Ция подумала, что это невозможно, но вслух ничего не сказала.
Они поговорили о сестре Марте. Ция думала, что знатным людям не свойственна сердечность, и была приятно удивлена, увидев, как искренне маркиз интересуется у сестры Марты ее планами.
— Если вам хочется остаться монахиней, — сказал он, — я поговорю с архиепископом Вестминстерского аббатства. С его рекомендацией вас примут в лучший монастырь.
Сестра Марта слушала, затаив дыхание.
— Есть и другая возможность, — продолжал маркиз. — Почему бы вам не пожить немного здесь или за городом жизнью обычного человека. Вы сможете поступить в монастырь позже, если захотите.
Прежде чем он закончил фразу, он понял, что сестре Марте, может быть, не совсем удобно жить вместе с ними, и поэтому он добавил:
— Мне кажется, что вам нравится помогать людям. Я основал школу в Сассексе. Одна из преподавательниц уже довольно стара.
Он увидел, как у сестры Марты загорелись глаза, и продолжил:
— Мистер Баррет сказал мне, что она подыскивает преемницу. Пока у нее никого нет, и я подумал, что вы могли бы попробовать свои силы. Она уже приготовила у себя в доме комнату для помощницы, которую я обещал ей прислать.
Еще до того как сестра Марта успела что-либо сказать, Ция воскликнула:
— Прекрасная идея! Его светлость предлагал мне поселиться в замке. Это значит, что я смогу навещать тебя!
Сестре Марте мешали говорить душившие ее слезы.
Ция вскочила и обвила шею девушки руками.
— Тебе не нужно торопиться. Просто знай, что это возможно. Мы еще поговорим об этом, ты можешь сказать о своем решении через несколько дней.
— Вы очень.., добры, — прошептала сестра Марта. — Я.., просто не знаю, как выразить свою благодарность.
Затем, подумав, что маркиза смутят слезы девушки, Ция увела сестру Марту из кабинета.
Оставшись один, маркиз подошел к окну и выглянул в сад.
Его удивляло то, с какой добротой и заботой относилась Ция к этой бедной монахине, ведь она даже не была с ней в тесной дружбе.