– Вы меня, конечно, не ждали, дядя Ленокс?
Племянник маркиза, врученный его покровительству старшей сестрой, до безумия обожавшей своего единственного сына, в свои двадцать два года был очень приятным молодым человеком.
С самого рождения его всячески баловали и привыкли потакать любой прихоти, поэтому, когда он заявил, что намерен отправиться в Лондон, его мать, проливая слезы, была вынуждена уступить, взяв, однако, с брата обещание не спускать глаз с ее единственного сокровища.
Леди Беатриса Нейрн была вдовой. Покойный муж оставил ей обширные, но малодоходные поместья в Шотландии. Не имея возможности оставить их без присмотра, она была вынуждена отпустить сына в Лондон одного.
Это обстоятельство причиняло леди Беатрисе большое беспокойство. Она боялась, что ее сын, войдя в лондонское высшее общество, непременно сделается завсегдатаем вертепов – этаким святым Антонием, одолеваемый искушениями.
Однако маркиз весьма легкомысленно отнесся к поручению сестры.
– Мальчик должен встать на ноги, Беатриса, – возразил он в ответ на ее мольбы опекать племянника.
– Но он так молод, Ленокс, и так хорош собой!
– Как и масса других молодых людей, – резонно заметил маркиз. – Не можешь же ты всю жизнь держать его привязанным к своей юбке!
– Если бы ты знал, как я о нем беспокоюсь! Ведь у мальчика нет отца, к которому он мог бы обратиться, если попадет в беду…
– А зачем ему попадать в беду? – несколько раздраженно бросил маркиз и тут же великодушно добавил:
– Не волнуйся, если это случится, я его выручу.
– Именно к этому я и клоню! – воскликнула леди Беатриса. – Родерик не обладает твоей силой характера и твоей – ты уж меня извини – безжалостностью, поэтому я боюсь, что какая-нибудь порочная женщина завлечет его в свои сети и обведет вокруг пальца, как младенца.
Маркиз прекрасно понял, что имела в виду его сестра.
Впрочем, с его точки зрения, ее волнения были напрасны, поскольку Родерик, как и любой другой молодой человек его возраста, должен был, что называется, «перебеситься».
Вот почему маркиз решил не докучать племяннику советами, зная, что тот все равно вряд ли им последует, а просто позволил обратиться к нему в случае нужды.
В прошлом году маркизу пришлось оплатить долги Родерика. Сам этот факт его совершенно не удивил, а вот то, что долги выражались суммой достаточно скромной, приятно его поразило.
Подобная снисходительность вскоре привела к тому, что Родерик, поначалу стеснявшийся своего блестящего дяди, стал относиться к нему как к другу и был с ним откровенен, поверяя самые важные свои секреты.
Маркиз по собственному опыту знал, что такой стиль отношений – наилучший способ уберечь племянника от беды. По крайней мере, он мог быть уверен, что даже если Родерик попадет в щекотливую ситуацию, то не станет скрывать этого.
По мнению маркиза, племянник был наивным и не слишком интеллектуальным молодым человеком, но, доведись им встретиться на войне, он не отказался бы иметь Родерика в качестве адъютанта.
Подойдя к креслу, в котором расположился маркиз, Родерик без предисловий объявил:
– У меня неприятности, дядя Ленокс, поэтому я к вам и приехал!
– И каким же образом ты сюда попал? – осведомился маркиз.
После некоторого колебания Родерик ответил:
– В вашем фаэтоне и на ваших лошадях!
Маркиз недовольно поджал губы и резко спросил:
– Надеюсь, ты не сам ими управлял?
– Нет! Я хотел, но Сэм мне не разрешил.
Маркиз облегченно вздохнул.
Сэм был его грумом и слыл великолепным возницей.
– Я не знал, что вы уехали из Лондона, – продолжал Родерик, – и поэтому явился в Ирчестер-хауз. Мистер Суэйтлинг сказал мне, что вас нет в городе, но я сообщил, что у меня срочное дело.
– И он распорядился, чтобы Сэм привез тебя сюда?
– Ну да. Надеюсь, нам удалось побить ваш рекорд!
– И за сколько же вы доехали?
– За три часа сорок пять минут.
Глаза маркиза победно сверкнули:
– На десять минут больше рекорда!
– Сэм так и сказал, и я был очень разочарован.
– Приятно, что я все еще в форме! – удовлетворенно заметил маркиз.
– Могло ли быть иначе? – искренне удивился Родерик.
– Ну, а теперь расскажи мне, что заставило тебя так спешно покинуть Лондон, – предложил маркиз. – Ты снова в долгах?
– Нет-нет! – поспешно ответил Родерик. – На этот раз речь идет не о деньгах.
Маркиз взглянул на племянника с некоторой тревогой.
– Дело в том, что я заключил пари в Уайтс-клаб, – после небольшой паузы признался Родерик.
– Пари?
– Мне очень хочется выиграть, и я знаю, что только вы сумеете мне в этом помочь!
Маркиз поудобнее уселся в кресло.
– Начни-ка с самого начала.
– Это произошло вчера днем, после ленча, – приступил к рассказу Родерик. – Мы все изрядно выпили…
– Кто это «мы»? – перебил его маркиз.
– Ну, мои друзья, вы с ними знакомы: Эдвард, Джордж, Билли и Стивен.
Маркиз кивнул.
Он действительно знал всех этих молодых людей, с которыми Родерик учился в Итоне. По мнению маркиза, они слишком много пили и слишком мало занимались чем-нибудь полезным, но он знал, что его сестра хотела бы видеть друзьями Родерика именно таких людей – что называется, «отличных парней», не склонных к пороку.
– Мы болтали и дурачились, – продолжал Родерик, – и в это время к нам подошел сэр Мортимер Уотсон.
Маркиз нахмурился.
О сэре Мортимере Уотсоне он был наслышан, и все, что маркиз знал об этом человеке, говорило не в его пользу.
Он старался по возможности избегать его, но, к несчастью, сэр Мортимер состоял членом Уайтс-клаб.
О нем рассказывали весьма некрасивые истории, и хотя маркиз считал ниже своего достоинства опускаться до сплетен, он знал, что порядочные люди всячески избегают сэра Мортимера.
В свое последнее посещение Уайтс-клаб маркизу довелось услышать такие слова из уст одного приятеля:
– Опять эта свинья Уотсон сел играть в карты. Наверняка надеется общипать очередного цыпленка!
Фраза эта запомнилась маркизу как еще одно свидетельство нечистоплотности сэра Мортимера.
– Он угостил нас выпивкой, – продолжал свой рассказ Родерик, – а потом, уж не помню почему, мы заспорили о том, кто красивее – английские «жрицы любви» или иностранки.