Закончив ужинать и закрыв дверь за Сюзанной, унесшей посуду, Лариса взяла книгу и принялась за чтение. Но она не могла сконцентрировать свое внимание на написанном. Не вставая с места, девушка долго сидела над раскрытым томом в раздумьях.
В дверь постучали.
— Войдите!
На пороге возник лакей:
— Мосье желает переговорить с вами в Голубом кабинете, мадемуазель!
— Сейчас спущусь, — ответила Лариса.
Она отправилась к себе в спальню, чтобы поправить прическу и взять носовой платок. На ней было тонкое муслиновое платье, которое она сама сшила. По белому полю были рассыпаны маленькие голубые цветочки, талию перетягивал голубой пояс, платье удивительно подчеркивало цвет ее глаз. Лариса быстро взглянула на свое отражение в высоком зеркале и заспешила вниз по лестнице, заметив, что со стороны старого графа довольно странно было вызвать ее в Голубой кабинет, тогда как он привык сидеть в гостиной. Голубой кабинет представлял собою небольшую комнату, великолепно отделанную и выдержанную в голубых с золотом тонах. Преобладание этих цветов в убранстве было не случайным, а имело своей целью создать фон для коллекции севрского фарфора, расставленной по столам с эмалевыми инкрустациями. Лариса вспомнила, что лакей не назвал имени желавшего ее видеть. Следовательно, может быть, ее ждет граф Рауль. Лариса вошла в кабинет и увидела, что находящийся в нем мужчина повернулся в ее сторону, оторвавшись от окна. Девушка не ошиблась.
Она стояла у двери, почти на пороге. В этот момент она не думала о том, насколько молодо, свежо и привлекательно она выглядит. Голубизна стен оттеняла золото ее пышных волос, глаза девушки, взволнованные и немного тревожные, встретились с глазами графа Рауля. Он на мгновение задержал на них взгляд, а затем произнес:
— Мне бы хотелось поговорить с вами. Не станете возражать, если мы выйдем на воздух? Сегодня теплый вечер.
Тон графа был неожиданно серьезным, и она, не пророни ни слова, медленно и неохотно двинулась к высокому окну, которое он распахнул, чтобы можно было выйти на террасу. Отсюда по маленькому пешеходному мостику они перебрались через ров и пошли вниз по тропинке, ведущей в сторону регулярного парка. Двигаясь в тени деревьев, они удалялись от дома в направлении, как догадалась Лариса, греческого храма, располагавшегося в конце длинной аллеи, за фонтанами.
Идя рядом с графом, Лариса почему-то не испытывала неловкости от молчания. Никто не проронил ни звука с того момента, как замок остался позади. Наконец они подошли к скамейке возле живой изгороди из тиса, неподалеку от которой помещалась белая статуя; сверху возвышался храм.
Граф остановился и жестом пригласил девушку сесть. Затем опустился на скамью рядом с ней. Оба посмотрели вниз, где в золотых отблесках солнца, только что закатившегося за горизонт, виден был замок. Он был похож на драгоценное украшение тонкой работы. Казалось, все эти совершенные пропорции, купола, резьба по камню, переливчатые окна, отражающиеся в пруду, — нереальны, что это сказочный мираж. Граф сидел молча, до тех пор пока Лариса робко не произнесла:
— Почему бы вам… не согласиться с отцом?
— Жениться вторично?
— Карл Второй сказал: «Англия стоит мессы». Может быть, Вальмон стоит женитьбы?
— Только не по его выбору! Нет, никогда, никогда больше! — нервно сказал граф, и Лариса поняла, что первая женитьба не только обернулась несчастьем, но воспоминания о ней мучают его до сих пор.
— Мне… жаль, — пробормотала девушка.
— Меня? Я не нуждаюсь в вашей жалости!
— Не только вас, но и Вальмон в целом. Он так прекрасен! Этот дом построен для счастья, которое остается найти.
После недолгого молчания граф сказал:
— Мне страшно!
— Почему?
— Происходит что-то странное и непонятное. События развиваются неожиданно и непредсказуемо.
Лариса подождала, не скажет ли он что-нибудь еще, и спросила:
— Скажите, что же страшит вас?
— Когда мы встретились сегодня утром и я обругал вас за то, что Жан-Пьер испугал мою лошадь, что вы обо мне подумали?
Девушка улыбнулась:
— Я подумала, что вы такой… как я предполагала.
— Вы знали, кто я?
— Да, конечно. Кто бы мог еще так выглядеть!
— «Так» — это как?
Лариса почувствовала, что ответить на вопрос графа весьма затруднительно. Она подумала о его красивой внешности. Но в то же время это была внешность дьявола! Девушка ничего не сказала.
— В общем-то я и сам могу представить, чем показалось вам мое появление. И все же вы меня узнали?
— Да.
— И я вас узнал.
Лариса удивленно взглянула на него:
— Как вам это удалось? Вы же ничего не знали о моем существовании. Вам и в голову не могло прийти, что я здесь.
— Тем не менее, я узнал вас. Я всегда знал, что в этом мире живет одна девушка и она выглядит именно так!
— Боюсь, что не понимаю вас, мосье.
— Я сам себя недостаточно хорошо понимаю. Тем более трудно все это выразить словами. Я всегда знал, что вы где-то есть, и когда я увидел вас, то понял, что это вы!
Лариса смотрела на него в изумлении, граф повернул голову и заглянул ей в глаза:
— Когда я увидел вас, прижавшую к себе Жан-Пьера, то понял: нашел то, что так долго искал.
Звук его голоса произвел на Ларису гипнотизирующее действие: она не могла двинуться с места.
— Искал, может быть, не совсем осознанно, искал, неизменно встречая на пути одни разочарования, искал, сам отчетливо не представляя кого. Искал вас!
У Ларисы перехватило дыхание, усилием воли она оторвала взгляд от его лица и посмотрела вниз, на замок.
— Мне кажется, — рассеянно проговорила она, — вам всего лишь показалось, вы находитесь во власти собственного воображения.
— Именно таким образом я пытался убедить самого себя, но в действительности все по-другому. — Он помолчал и добавил: — Возможно, мы встречались в предыдущей жизни. Возможно, вы каким-то тайным образом поселились в самом сокровенном уголке моего сердца. Я не знаю. Не понимаю. Я хочу, чтобы вы мне объяснили.
Лариса вспомнила свой разговор с Ники о перевоплощении. И вот вновь она столкнулась с этой идеей. Теперь она показалась нереальной: так, всего лишь недосказанная теория.
— Я не в состоянии… вам объяснить.
— Интересно, что вам рассказывали обо мне?
— В поезде я встретила женщину, модистку по имени мадам Мадлен, которая рассказала мне о… ваших приемах.
— Предостерегла вас от меня?
— Д-да.
— Могу себе представить, что она вам наговорила. Но теперь, когда вы видите меня в собственном доме, что вы теперь обо мне думаете?