«Фогеля Фильшнера не назовешь легкомысленным», – подумал Джерсен, разглядывая групповую фотографию, запечатлевшую хоровой кружок лицея Филидора Бохуса. В переднем ряду стояла пухленькая улыбающаяся девочка, в которой Джерсен узнал Дандину. Игрель Тинси была третьей в четвертом ряду, но девочка в третьем ряду заслоняла ее лицо, к тому же Игрель еще и отвернулась, так что черты ее Джерсен не смог различить.
Фотографии Фогеля Фильшнера не было. Микрофильм кончился.
«Не так уж много», – подумал с досадой Джерсен. Похоже, в Амбуле и не подозревают, что Фильшнер и Виоль Фалюш – одно лицо. Чтобы убедиться в этом, Джерсен вызвал информацию о Виоле Фалюше, Властителе Зла, но его заинтересовала лишь одна строчка: «Виоль Фалюш несколько раз проговаривался, что его родной дом – Земля. До нас доходили слухи, что Виоля Фалюша встречали в Амбуле. Зачем ему понадобилось посещать наши скромные места, неизвестно. Возможно, слухи недостоверны».
Джерсен вышел из редакции газеты и побрел по улице. Жандармерия? Вряд ли там расскажут больше того, что он уже знал. Даже если и знают больше.
Да и не стоит вызывать лишнее любопытство властей.
Джерсен просмотрел записанные им адреса, отыскал на карте местоположение лицея Филидора Бохуса – Лотар-Париш. Трехколесный автокэб повез его на один из девяти холмов, мимо маленьких домиков. Каких строений тут только не было! Старинные коттеджи, крытые красной черепицей, новомодные, в стиле «полый ствол» – узкие цилиндры, на две трети скрытые под землей, цельнолитые конструкции из искусственного песчаника, сооружения из розовых и белых панелей с металлическими балками, жилища из прессованной бумаги с плоскими крышами, электрический заряд которых отталкивал пыль. Только пузыри из кварцевого или металлического стекла, получившие широкое распространение в мирах Скопления Ригеля, земляне отвергли. Они усматривали в этих сферах сходство с тыквами и китайскими бумажными фонариками, а людей, которые жили в них, обзывали «бесчеловечными футуристами». Лицей Филидора Бохуса являл собой куб из синтетического черного камня, по бокам которого виднелись два куба поменьше.
Директор лицея доктор Биллем Ледингер, крупный мужчина с розовой лысиной, вокруг которой топорщились спирали светлых волос, лучился доброжелательством и с готовностью поверил утверждению Джерсена, что «Космополис» хочет опубликовать обзор жизни современной молодежи.
– Я не думаю, что здесь вы найдете много материала, – покачал головой Ледингер. – Наша молодежь, я бы сказал, средняя. Есть несколько действительно талантливых студентов. Обычный процент тупиц.
Джерсен спросил о студентах прошлых лет и незаметно перевел разговор на Фогеля Фильшнера.
– О да, – пробормотал доктор Ледингер, дергая себя за желтый хохолок. – Фогель Фильшнер. Впервые я услышал это имя еще в Технической академии Хабла. Скандал добрался и до нас. Такие вещи быстро разносятся, знаете ли.
Какая трагедия! Кто бы мог подумать, что парень зайдет так далеко?
– Фильшнер не вернулся в Амбуле?
– Он же не дурак, чтобы вернуться или, по крайней мере, объявлять о своем присутствии.
– Может быть, вы что-нибудь найдете о Фогеле Фильшнере в архиве? Я мечтаю сделать статью о нем.
Доктор неохотно признал, что фотографии Фогеля Фильшнера есть в архиве.
– Но зачем вытаскивать на свет эти гадости? Все равно что разрывать могилы.
– С другой стороны, такая статья может помочь опознанию преступника.
– Суд? – Ледингер скривил губы. – Спустя тридцать лет? Он был истеричным ребенком. И, что бы ни совершил, теперь уже, наверное, остепенился. Что изменится, если вы потащите его в суд?
Джерсена несколько озадачила терпимость доктора Ледингера.
– Это будет урок всем. Что, если среди ваших студентов есть безумцы, подобные Фогелю Фильшнеру?
Ледингер холодно улыбнулся:
– В этом я не сомневаюсь. Некоторые из молодых разбойников… ладно, не будем выносить сор из избы. Вы не получите фотографии. Я нахожу вашу идею абсолютно неудачной.
– У вас есть фотографии класса за тот год, когда произошло преступление? Или, еще лучше, за предыдущий год?
Доктор Ледингер смерил Джерсена ледяным взглядом, его дружелюбие медленно испарялось. Тем не менее, он подошел к стене и стал снимать с полок толстые тома. Листая страницы, Джерсен в конце концов наткнулся на фотографию хорового кружка, которую уже видел.
– Вот Игрель Тинси, которая оттолкнула Фогеля и довела его до преступления, – заметил он.
Ледингер взглянул на фотографию:
– Подумайте о девочках, завезенных на Край Света. Их жизни поломаны.
Представляю, как они страдали. Некоторые еще, может быть, живы, бедняжки.
– Что стало с Игрель Тинси? Ее не было в тот день в кружке?
Доктор глядел на Джерсена с растущим подозрением.
– Похоже, вы довольно много знаете об этом деле. Именно оно привело вас сюда?
Джерсен усмехнулся:
– Не совсем. Я интересуюсь Фогелем Фильшнером, но не хочу, чтобы об этом знали.
– Вы офицер полиции? Или из МПКК?
Джерсен вновь достал удостоверение:
– Это единственное подтверждение моим словам.
– Хм-пф! «Космополис» хочет опубликовать статью о Фогеле Фильшнере?
Зряшная трата бумаги и чернил. Не удивительно, что «Космополис» теряет престиж.
– Как насчет Игрель Тинси? У вас есть ее фотографии?
– Без сомнения. – Доктор Ледингер опустил руки на стол в знак того, что беседа окончена. – Но мы не можем допускать посторонних к архивам. Мне очень жаль.
Джерсен встал.
– В любом случае, спасибо.
– Я ничем не помог вам, – холодно обронил Ледингер.
* * *
Фогель Фильшнер жил с матерью в крошечном домике на восточной окраине Амбуле, среди унылых казарм и транспортных развязок. Джерсен поднялся по вытертым железным ступенькам, нажал на кнопку звонка и встал перед глазком. Женщина за дверью произнесла:
– Да?
Кирт постарался вложить в свой голос максимум любезности:
– Я пытаюсь найти мадам Ядвигу Фильшнер, которая жила здесь много лет назад.
– Не знаю никого с таким именем. Справьтесь у Звана Клодига, домовладельца. Мы лишь съемщики.
Звана Клодига Джерсен разыскал в конторе «Собственность Клодига».
– Мадам Ядвига Фильшнер? Знакомое имя… Не вижу в своем списке… Хотя вот она. Съехала… минутку, тридцать лет назад.
– У вас есть ее теперешний адрес?
– Нет, сэр. Это уж слишком. Я и не спрашивал… Кстати! Не мать ли она Фогеля Фильшнера, мальчика-работорговца?
– Верно.