Она раздумывала, не послать ли ей за полицией.
Как будто прочитав ее мысли, гид сказал:
— Испанская полиция не проявит ни малейшего интереса, поскольку мы с вами иностранцы.
Будет лучше, мисс Ковентри, если вы возвратитесь в Англию как можно скорее.
В его голосе слышалось недовольство.
Клодия инстинктивно почувствовала — у него нет абсолютно никакого желания заботиться о ней.
Теперь, когда он лишился своей богатой клиентки, этого человека интересовали только собственные проблемы.
Она вернулась в свою комнату и стала отрешенно рассматривать дорогие наряды, приобретенные для нее крестной.
Она поняла, что довольно нелепо и неуместно столь изысканно одеваться, не имея ни цента в кармане.
И тогда, испытывая душевный трепет, Клодия открыла шкатулку с мамиными украшениями.
По сравнению с драгоценностями леди Бресли ее содержимое представляло весьма жалкое зрелище.
Там лежала алмазная брошка, но алмазы в ней выглядели крошечными.
Жемчуг в любимых маминых сережках нельзя было считать ни совершенным, ни тем более ценным.
Прелестным казалось ожерелье из кораллов, но кораллы стоили весьма недорого.
Там же лежал браслет с множеством амулетов и брелоков, подаренный маме Уолтером Уилтоном.
Безусловно, браслет был очарователен, и Клодия любила его с детских лет.
Она ощущала почти такую же радость, как ее мама, всякий раз, когда к нему добавлялся новый брелок.
Но сейчас Клодия знала, что ювелир предложит ей совсем небольшие деньги за этот браслет, а расставание с ним разорвет ей сердце.
За кольца могли бы дать значительно больше.
На одном сверкало три бриллианта, и Клодия почему-то считала его маминым обручальным кольцом.
Оставалось еще несколько пар очень милых, но абсолютно неценных сережек.
Они составляли комплект с ожерельем из бусинок, которое мама носила летом.
Девушке было известно, что другие украшения, когда-то подаренные Уолтером Уилтоном, ушли на оплату ее образования.
Случалось, когда они испытывали нужду в средствах между театральными сезонами, а Уолтеру был необходим новый костюм, украшения продавали.
Она тщательно перебрала содержимое шкатулки и задумалась, хватит ли ей денег — даже если она продаст все — на оплату самой дешевой каюты на судне.
Гул голосов напомнил ей о ленче.
Захватив с собой шкатулку, девушка стала медленно спускаться по лестнице, решив переговорить с хозяином гостиницы после ленча.
Скорее всего сейчас он занят, и было бы разумнее поставить его в известность о своем затруднительном положении по окончании второго завтрака.
Но когда она села за стол, ее организм, отравленный чрезмерными потрясениями, отказывался принимать пищу, и Клодия едва дотронулась до принесенного кушанья.
При этом она совсем не чувствовала себя готовой к разговору с хозяином гостиницы.
Вернувшись в свою спальню, она в изнеможении упала на кровать и, к счастью, неожиданно быстро уснула.
Был уже почти вечер, когда она открыла глаза.
Теперь она чувствовала себя намного лучше и даже испытывала голод.
Переодевшись к обеду, она спустилась в столовую.
Там она обнаружила новых постояльцев, которых раньше не видела.
Это были семейная пара с тремя слишком живыми детьми, без устали озорничавшими, и мужчина с броской внешностью, по-видимому, англичанин.
Высокий, красивый, широкоплечий — на него трудно было не обратить внимания.
Незнакомец производил впечатление весьма важной персоны, так как хозяин гостиницы с поклоном проводил его к лучшему столику в ресторане.
Там как раз находилось окно, выходившее в сад.
Двум официантам велели обслуживать нового постояльца, а официант, исполняющий обязанности виночерпия, сам поспешил к его столику.
«Несомненно, он — англичанин, — решила Клодия. — А что, если обратиться к нему за помощью?»
Но тут же поняла, как сложно будет ей справиться со своей застенчивостью и приблизиться к такому представительному господину.
Через какое-то время в ресторан вошли еще несколько посетителей и заняли свободные столики.
Но высокому англичанину по-прежнему оказывали исключительное внимание.
Поэтому другие клиенты, так же, как и Клодия, вынуждены были ждать, пока его обслужат.
Наконец англичанин сделал заказ.
Ему принесли бутылку вина.
Он отпил глоток и отослал вино обратно.
Несмотря на то что она целиком была поглощена своими переживаниями, Клодия не могла не удивиться.
Она чувствовала, если бы так повел себя кто-либо иной, с ним бы обязательно заспорили.
Хозяин отеля, несомненно, стал бы утверждать, что это самое лучшее вино.
В данном же случае официант, отвечающий за вина, сочтя это само собой разумеющимся, принес другую бутылку.
Он продемонстрировал ее своему клиенту, а затем откупорил и налил на два пальца вина в бокал.
Англичанин немного пригубил.
Официант издал чуть слышный вздох облегчения, поскольку взыскательный посетитель слегка кивнул головой.
Бокал был наполнен, а бутылка помещена в ведерко со льдом.
Пока все это происходило, Клодия не пыталась привлечь внимание официанта, обслуживавшего ее столик, да того, впрочем, и нигде не было видно.
Что ж, придется ждать довольно долго своей очереди.
Клодию не покидало тревожное предчувствие разговора с хозяином гостиницы, поэтому она не торопила время в ожидании следующего блюда.
Однако ей стоило труда не обращать внимания на нового постояльца.
Теперь он пробовал какие-то особенные кушанья; ни одно из них даже не предлагалось никому из прочих клиентов.
Он был слишком разборчив и привередлив и на все вокруг смотрел с пренебрежением.
Клодия решила, что такая манера держаться производит впечатление на официантов, привыкших к высокомерию местных аристократов.
Неожиданно, словно потревоженный ее взглядом, он посмотрел на нее прямо через весь зал.
Их взгляды встретились.
Как нарочно, в этот миг между ними никого не оказалось, чтобы заслонить их друг от друга.
Клодии почудилось, будто он не ожидал увидеть ее здесь.
Ей не могло прийти в голову, что среди темноволосых и смугловатых испанцев она выглядит феей из другого мира.