– Ты будешь обворожительной во всем, что ни наденешь, – ответила Элоэ. – Но я считаю, что только счастье помогает человеку выглядеть лучше всего, а не украшения, какими бы они ни были дорогими.
– У тебя всегда на все есть правильный ответ, не так ли? – произнесла Лью язвительно. – Кстати, ты себя лучше чувствуешь? Ты все еще выглядишь бледной.
– Со мной все в порядке.
– А чем ты огорчена? – неожиданно вдруг проявила любопытство Лью. – Уж не влюбилась ли ты в кого-нибудь?
Она произнесла это, не задумываясь. Кровь, прихлынувшая к бледному лицу Элоэ, была неожиданным, красноречивым ответом на ее вопрос.
– Элоэ! – сказала Лью, не веря своим глазам. – Ты влюблена! Но в кого?
– Я не хочу об этом говорить. Пожалуйста, оставь меня в покое.
Она говорила не задумываясь, ее слова прозвучали бесцеремонно, почти грубо, но, тем не менее, она не могла сдержаться. Ей была ненавистна мысль о том, что ее любовь к Диксу будет сейчас обсуждаться и над ней будут охать и ахать.
Каждая клеточка ее тела была сейчас напряжена из-за него, она почти обезумела от волнения и встала бы сейчас рядом с ним, если бы это было возможно, чтобы встретить лицом к лицу то, что его ждет, даже если это будет сама смерть.
Что Лью понимала в любви, если она была даже способна обдумывать замужество с человеком, которого никогда не видела и который, как она выяснила, является калекой, инвалидом?
Если бы она хотя бы раз испытала экстаз, восторг и счастье от того, что ее держит в своих объятиях мужчина, которого она любит и который любит ее, она бы ни за что не стала колебаться, ни на секунду не задумалась бы, что ей делать.
Элоэ вышла из ее спальни.
Она слышала, как Лью позвала ее, но не вернулась. До самого их отъезда из отеля она постаралась сделать так, чтобы не оставаться наедине ни с Лью, ни с миссис Деранж.
Она суетилась, присматривая за упаковкой багажа, советовалась с Жанной и делала миллион и двести различных неотложных дел, чтобы только занять себя, и это, по крайней мере, частично отвлекало ее от собственных тревог.
Когда все было упаковано, выяснилось, что места в машине недостаточно для четверых, и поэтому было заказано такси для Жанны и части коробок с багажом.
– Она может отправляться прямо сейчас, – заявила миссис Деранж. – Оно и к лучшему, что она прибудет туда раньше нас. Она сможет начать распаковывать вещи и погладить то, что мы наденем сегодня вечером. Я сказала ей, Лью, что ты наденешь сегодня красное атласное платье. Оно будет смотреться великолепно в тех огромных залах, а я хочу, чтобы ты произвела неотразимое впечатление.
– Как ягненок, которого ведут на заклание, – сказала Лью, увидев в ответ только слегка нахмуренные брови своей матери.
– Сарказм тебе никогда не шел, дорогая, – выговорила она ей. – Если ты не хочешь ехать, мы, конечно, можем позвонить и отменить визит.
Это было пустое предложение, и обе они, и Лью, и миссис Деранж, знали об этом. Ничто не могло в настоящий момент остановить старшую женщину и заставить отказаться от поездки в «Шато».
В этом не было никакого сомнения, судя по ее возбужденному голосу и блеску в глазах, когда они наконец покинули отель и тронулись в путь.
Даже Лью, казалось, пребывала в хорошем расположении духа, когда они выехали с гостиничного двора на главную дорогу; однако как только они выехали из Биаррица, миссис Деранж сделала роковую ошибку и начала говорить.
Было совершенно очевидно, что ее замечания очень скоро испортили Лью настроение. Она вжалась в сиденье, а уголки ее губ опустились книзу. Она едва отвечала, а то и вовсе не делала никаких усилий, чтобы хоть как-то реагировать на замечания своей матери.
«Оставьте ее в покое, – хотелось закричать Элоэ. – Пусть все идет своим чередом без этой ненужной трескотни».
Но вскоре монотонный голос миссис Деранж перестал на нее действовать.
Все ее мысли были заняты совершенно другим: она думала только о Диксе, молилась о нем, желала ему выпутаться из этой истории живым и невредимым и вернуться к ней.
– Вот «Шато»! – воскликнула вдруг миссис Деранж.
Неожиданно их взору предстали высокие башни и сверкающие крыши зданий, возвышавшихся над высокой крепостной стеной с растущими вокруг нее зелеными деревьями.
Через несколько секунд они подъехали к домику привратника, который открыл для них огромные, железные ворота, с причудливым орнаментом и увенчанные коронами.
Теперь, когда замок, освещенный теплыми лучами вечернего солнца, медленно вставал перед их взором, Элоэ забыла о собственных треволнениях, охваченная восхищением его красоты. Замок казался сказочным дворцом, спроектированным и построенным с таким тонким искусством и великолепием, на какое были способны только мастера семнадцатого века. Мостики, переброшенные через ров, огромные озера, простирающиеся с одной стороны, английские сады, являющие собой чудо садоводства, – все это казалось некой прекрасной картиной на гобелене, вышитом любящей рукой.
И все-таки, Элоэ еще раз убедилась в том, что это место не вызывало у нее благоговейный трепет или боязливость; она чувствовала в нем какое-то радушие. Все здесь излучало уют и приветливость, что радовало не только глаз, но и ее сердце.
Она осторожно подъехала к широкой каменной лестнице, ведущей к парадному входу. Лакеи в бархатных ливреях, украшенных серебряными галунами, заспешили вниз по лестнице, чтобы открыть им двери машины.
– Мне отогнать машину в гараж? – спросила Элоэ. Миссис Деранж была шокирована.
– Нет, конечно, нет. Я уверена, что они кого-нибудь пришлют, чтобы это сделать. Ты должна идти с нами. Ты такая же гостья, как и мы.
Элоэ это слегка удивило. Она не ожидала от миссис Деранж такого ярко выраженного возмущения, но потом, усмехнувшись про себя, она вспомнила, что носит такую же фамилию, а это значит, что именно сейчас, в данном случае, она должна являться членом семьи.
Дворецкий проводил их через холл, в котором пахло навощенными полами и гвоздиками, в «Гранд-салон», где ждала их герцогиня.
Она отложила в сторону вышивание, поднялась с дивана и грациозно прошла через комнату, бесшумно ступая по дорогому абессинскому ковру. Ее прическа из белоснежных волос отчетливо выделялась на фоне расписанных стен.
– Я так рада приветствовать вас в «Шато», – с улыбкой сказала она.
Герцогиня пожала руку миссис Деранж, затем Лью и в последнюю очередь Элоэ.
– Пожалуйста, чувствуйте себя здесь как дома, – продолжила она. – Потому что «Шато» действительно является домом для всех, кто носит нашу родовую фамилию. Не хотите ли присесть?
Сказав это, она указала на покрытые гобеленами диван и стулья, которые были расставлены в довольно привычном порядке вокруг низкого стола. На столе стоял фарфоровый сервиз редкостной красоты.