Считая, что после сегодняшнего вечера, когда их появление на приеме привлекло слишком большое внимание, афишировать лишний раз их отношения не стоит, Лайл тут же решил, что ему лучше принять приглашение графа Кроксдейла.
— Извини, Элоиза, — произнес он, — но тебе следовало заранее дать мне знать об этом. А сейчас, к сожалению, уже ничего нельзя сделать — полагая, что твой муж вернется на уик-энд, я принял другое приглашение.
— Я тоже думала, что он вернется, — пояснила Элоиза Давенпорт, — но сегодня утром получила письмо, в котором он сообщает, что вряд ли будет в Лондоне раньше двадцатого.
Она издала короткий смешок.
— Джордж не теряет зря время и прекрасно развлекается в Париже. Мне он пишет, что проводит целые дни на скачках или встречается с деловыми людьми, но я подозреваю, что это тот случай, который французы называют «шерше ля фам»!
Рейберн Лайл ничего не ответил, и через минуту она многозначительно сжала его руку.
— Это такая прекрасная возможность для нас побыть вместе, — вкрадчиво начала Элоиза, — и я уверена, что многие из моих друзей были бы просто счастливы пригласить нас к себе! Вот, например, герцог и герцогиня Мальборо в ближайшее время устраивают прием в своем загородном доме…
— Еще раз прошу прощения, Элоиза, — повторил Лайл, — но этот уик-энд у меня занят.
Ему было слишком хорошо известно, что означает пресловутое желание хозяев пойти навстречу предполагаемым любовникам, которых они приглашают к себе.
В первую очередь хозяйке дома предстояло бы решить главный вопрос — какие спальни отвести гостям, чтобы это было одновременно и удобно, и не привлекало к себе излишнего внимания посторонних.
Если они оба примут приглашение на уикэнд, как того хочет Элоиза, то их, разумеется, поместят в одном крыле дома, но при этом не в соседних покоях, чтобы не делать слишком очевидной их связь.
Вообще развлечениям на уик-энде, как правило, предшествовала длительная, порой утомительная подготовка.
Иногда эти сборища напоминали Рейберну Лайлу военные экспедиции — так тщательно и заранее они готовились.
Гостей ждала нескончаемая череда блюд и напитков, которые начинали подавать в восемь утра и заканчивали поздно вечером, а предлагаемые им развлечения были разнообразны и оригинальны настолько, насколько это позволяли содержимое кошелька и выдумка хозяев.
Зимой это была охота на зверей и птиц, летом новая спортивная игра под названием «гольф», а по вечерам — грандиозные обеды, на которые порой собирались до пятидесяти человек и которые, как правило, заканчивались танцевальными балами.
Летом гостям предлагалось поиграть в крокет, теннис или крикет, покататься на лодке и принять участие в восхитительных пикниках на свежем воздухе, где все присутствующие дамы выглядели как розы, только что раскрывшие свои лепестки.
«В общем, все это весьма напоминает водевиль, — с иронией подвел итог своим размышлениям Рейберн Лайл. — А для довершения сходства обязательно будет играть музыка».
— Ты поднимешься ко мне? — услышал он голос Элоизы, прервавший ход его мыслей.
— Прости, но мне надо присутствовать на одной важной деловой встрече.
— И долго ты собираешься там пробыть?
— Боюсь, что да.
— Ну а завтра ты приедешь к чаю? — настойчиво спросила Элоиза.
— Надеюсь, что мне ничто не помешает.
— До завтра еще так долго ждать!.. — проворковала она, сжав рукой, обтянутой тонкой перчаткой, его пальцы.
Лайл взглянул в ее глаза и в очередной раз подумал, что более красивой женщины он в своей жизни не встречал.
Заметил он и кое-что еще — дремлющий огонь желания, прятавшийся в самой глубине бездонных глаз Элоизы.
Ее страсть была поистине ненасытной, и теперь Лайл уже начинал жалеть, что отказался провести с ней уик-энд, хотя еще недавно давал себе слово быть более осмотрительным.
«Впрочем, я ведь всегда могу переменить решение», — успокоил он себя.
— Я хочу быть с тобой! — прошептала Элоиза, словно угадав его мысли.
Она подставила ему для поцелуя свои соблазнительные губы. Ее изумительные глаза покрылись томной поволокой.
Не в силах устоять против такого искушения, Лайл страстно обнял ее.
— Граф Кроксдейл пригласил нас обеих к себе на уик-энд, — сообщила леди Брэндон падчерице, когда карета доставила их к дому на Керзон-стрит.
Прогрессивная и ультрасовременная дама во всех остальных случаях, леди Брэндон предпочитала передвигаться по Лондону по старинке — в карете, запряженной парой ухоженных лошадей с блестящей сбруей.
Виола была этому только рада. Модный автомобиль, пусть даже очень красивый и элегантный, нравился ей гораздо меньше, чем старинная карета.
Мать девушки в свое время была превосходной наездницей, и Виола тоже обожала верховую езду.
Лошади значили для нее гораздо больше, чем просто красивые резвые животные. Теперь, когда не стало отца, девушка лишилась и одного из своих немногочисленных удовольствий — ежедневной верховой прогулки с ним вместе, которую они предпринимали невзирая на погоду и время года.
Если дело происходило за городом, то они позволяли себе долгие утренние поездки по окрестностям, после чего возвращались домой, сияя румянцем, и с аппетитом принимались за приготовленный для них завтрак.
В Лондоне Виола и сэр Ричард не могли пускать на прогулках лошадей галопом, однако, оказавшись в безлюдной части парка, они обычно давали лошадям возможность размять ноги.
После смерти отца Виоле приходилось выезжать на прогулки верхом с грумом, а это уже было совсем не то. Леди Брэндон же. как правило, была слишком занята своими важными делами и не могла составить ей компанию. Честно говоря, это совсем не огорчало Виолу.
— Могу я взять с собой костюм для верховой езды, когда мы поедем в Кроксдейл-Парк? — поинтересовалась девушка.
Она считала, что граф наверняка держит скаковых лошадей, и она, будучи его гостьей, сможет вдоволь покататься.
— Вообще-то я считаю, что прохлаждаться за городом — это недопустимая трата времени, — тоном, не допускающим возражений, произнесла леди Брэндон, — но лорд Кроксдейл так усиленно приглашал нас… А поскольку он сказочно богат, я рассчитываю убедить его пожертвовать значительную сумму на нужды нашего движения.
— Наверное, это не совсем удобно — ведь мы и так будем у него в гостях? — робко возразила Виола.
Ей претила мысль клянчить деньги у малознакомого человека, пусть даже на благое дело, каким ее мачеха считала суфражистское движение.
Однако леди Брэндон такая щепетильность была чужда.
— Наоборот, ему будет труднее отказаться, раз я уже буду его гостьей, — отрезала она. — А кроме того, там наверняка будут и другие богачи. Обычно они собираются в стаи, как птицы!