– Меня интересует ее недвижимость, активы, высшие должностные лица, порядок управления деятельностью, любые другие сведения, которые могут показаться интересными.
– Обязательно выясню все, что известно по данным вопросам.
Экран погас. Повернувшись снова к Рэкроузу, Джерсен прочитал некоторое недоумение на лице журналиста.
– Для простого обозревателя, пусть даже и «Космополиса», – задумчиво произнес Рэкроуз, – вы удивительно влиятельны в самых высших деловых кругах Элойза.
Джерсен и в самом деле несколько подзабыл роль Генри Лукаса, специального корреспондента известного журнала.
– То, о чем я просил, не такое уж великое одолжение. Просто Аддельс мой старый приятель.
– Понятно… Так как же нам быть с Пеншоу?
– Пристально за ним наблюдайте. Наймите профессиональных помощников, если сочтете необходимым… – Джерсену было прекрасно известно, что веганское законодательство запрещает применять автономные передвижные микротелекамеры для скрытого наблюдения и другие аналогичные устройства.
– Такой тип, как Пеншоу, – скептически возразил Рэкроуз, – обязательно заметит, что к его особе проявляют повышенное внимание.
– Если так, то тем интереснее будет проследить за его поведением.
– Как вам угодно. Каким образом расплачиваться с частными детективами?
– Под расписку с расчетного счета «Космополиса». Издав еле слышный вздох, Рэкроуз поднялся и вышел. Вскоре на экране коммуникатора снова возникло лицо Аддельса.
– Ситуация с «Котзиш» весьма загадочна. Стоимость похищенной с ее склада в Сержеузе руды составляет двадцать миллионов севов. Заведующий не удосужился застраховать ее, и акционерное общество лопнуло. Только не подумайте, что было официально объявлено о банкротстве компании. Пострадали только держатели акций, которые, сами понимаете, теперь ничего не стоят.
– А кому принадлежат акции?
– Устав компании был сдан на хранение в «Банк Ченсета», а копии его по соответствующим каналам переданы в отделение этого банка в Нью-Вэксфорде. В уставе оговорено, что всякий, кто владеет двадцатью пятью и более процентами акций, автоматически становится одним из директоров с количеством голосов, пропорциональным его активам. Всего было выпущено четыре тысячи восемьсот двадцать акций. Тысяча двести пятьдесят из них, то есть чуть больше двадцати пяти процентов, зарегистрированы на имя Оттила Пеншоу. Остальные разошлись по рукам незарегистрированных мелких держателей.
– Довольно странно.
– Странно, но существенно. Пеншоу является единственным директором. Он один вершит всеми делами компании «Котзиш».
– Он, скорее всего, скупил обесцененные акции, – предположил Джерсен. – Полтонны стодвадцатников он никак не мог вложить в качестве своего пая, эквивалентного тысяче с четвертью акций.
– Не торопитесь с выводами. Пеншоу не так прост, как кажется. Зачем ему было с немалым трудом зарабатываемые деньги тратить на покупку обесцененных акций?
– И в самом деле – зачем? Я сгораю от любопытства.
– У «Котзиш», по всей вероятности, имеется филиал на Мезлене. В ее проспекте адрес значится как в Сержеузе, так и в Твонише. «Котзиш», таким образом, является межпланетной корпорацией и представляет ежегодные отчеты о своей деятельности. В отчете за прошлый год среди ее активов числятся преимущественные права на разработку месторождений, сданные в аренду участки и лицензии на геологоразведку и освоение рудных ископаемых не только на планетах Дар Сай и Мезлен, но и на Шанитре, спутнике Мезлена, и даже на далеком астероиде Гранате. «Котзиш» принадлежит также пятьдесят один процент посреднической фирмы «Гектор-Транзит» в Твонише. Кто владеет остальными сорока девятью процентами? Оттил Пеншоу, Он, скорее всего, в качестве управляющего выпустил тысячу двести пятьдесят акций «Котзиш» и расплатился за них пятьюдесятью одним процентом акций «Гектора».
– А что говорится об этом в отчетах «Гектора»?
– Ничего. «Гектор» никогда не представлял подобных отчетов.
– Все это, мне кажется, еще больше запутывает дело.
– Нисколько, – возразил Аддельс. – Обычные бюрократические уловки, позволяющие недобросовестным дельцам проворачивать крупные махинации, не неся за это никакой ответственности.
– Акции «Котзиш» числятся среди активов, продаваемых на фондовой бирже?
– В общем перечне фирм и компаний приведена номинальная стоимость акции «Котзиш»: один процент за акцию, но там стоит звездочка, обозначающая полное отсутствие как спроса, так и предложения. По сути, выпущенные этой компанией акции являются мертвым капиталом.
– Дайте для пробы объявление о покупке, – сказал Джерсен. – Если появится хоть одна акция «Котзиш», покупайте.
Аддельс грустно покачал головой:
– Деньги, выброшенные на ветер…
– Оттил Пеншоу мыслит иначе. Он, по всей вероятности, остановился в «Кафедральной».
– Что?… Поразительно! Остается только догадываться, с какой целью он сюда прибыл!
– Меня это смущает не меньше, чем вас. Одно утешение – завтра состоится слушание нашего дела. Арбитр Долт – человек прямой, он решительно пресечет любую попытку уклониться от разбирательства и затянуть процедуру.
– Будем уповать на то, что удастся избежать позора и тюремного заключения. Мы идем по проволоке, натянутой над пропастью! Пеншоу хитер и коварен!
– Если все закончится благополучно, то Пеншоу может чувствовать себя вполне спокойно, лично меня он нисколько не интересует.
– Говоря «если все закончится благополучно», вы имеете в виду появление в Эстремонте Ленса Ларка?
– Именно так.
Аддельс укоризненно покачал головой:
– Уж не взыщите за откровенность, но вы гоняетесь за призраком. Можно называть Ленса Ларка маньяком, зверем, палачом, но никак не глупцом.
– Что ж, поглядим, кто из нас прав. А теперь прошу вас извинить меня – для арбитра Долта наступает время обеда.
* * *
Ровно в час дня Долг, суровый бледный мужчина с лицом аскета и пышными черными кудрями, ниспадающими на плечи, величественно прошествовал в зал ресторана гостиницы «Кафедральная». Наряд его несколько десятков лет назад удовлетворил бы своей чопорностью самых привередливых блюстителей этикета. Головы всех, кто находился в ресторане, как по команде повернулись в сторону поражающего строгостью вида судьи, степенно направляющегося через весь ресторанный зал к специально отведенному для него столику.
Удовлетворившись скромной трапезой, состоявшей из овощного салата и холодной дичи, он надолго погрузился в мрачное раздумье над чашкой чая. Вот тут-то и подошел к его столику худощавый, ничем особенно не примечательный мужчина, сидевший ранее в противоположном конце зала.