– Да. Его светлость и его милость выехали на рассвете.
– А мистер Данблейн? – спросила Клола. В ней еще теплилась надежда на помощь мистера Данблейна.
Он имел влияние на герцога: ведь именно по его совету герцог решил отправить Торквила в Оксфорд. А если Данблейн не сможет повлиять на герцога, то, может быть, хотя бы выслушает правду и подаст добрый совет.
– Мистер Данблейн тоже уехал в Эдинбург, – ответила миссис Форс.
В ее голосе Клоле почудилось злобное торжество.
Клола встала с постели, морщась от боли в колене – вчера, спускаясь со скалы, она подвернула ногу.
Руки ее были исцарапаны в кровь, ногти обломаны.
– Я вижу, вы нездоровы, – заметила вдруг миссис Форс. – Схожу принесу вам лекарство.
– Пожалуйста, не утруждайте себя, – ответила Клола. – Это обычная простуда, ничего серьезного.
– Мне это нетрудно, – ответила миссис Форс и вышла из комнаты.
«С чего это она так подобрела?»– мелькнула у Клолы мысль. Но девушка так плохо себя чувствовала, что не могла долго размышлять о странном поведении домоправительницы.
Мысли ее вскоре перескочили на герцога. Почему он уехал раньше, чем собирался? Клола чувствовала себя так, как будто он бросил ее.
А она даже не успела ему рассказать, что три года прожила в Эдинбурге. Не рассказала, как вместе с бабушкой ждала приезда короля…
Она много раз хотела заговорить об этом, но не представилось случая. Им с герцогом не удавалось побыть наедине, а Клола не хотела начинать разговор на личные темы при посторонних.
Ей казалось, что впереди у нее много времени, но она ошиблась. Герцог уехал, не сказав ей ни слова.
Как хотелось ей быть сейчас с ним! Она уже почти решила ехать в Эдинбург одна, но вовремя вспомнила, что не сумеет ни собраться, ни приготовить экипаж без помощи верного мистера Данблейна.
Клола была уже одета, когда в спальне вновь появилась миссис Форс. Она несла на подносе стакан молока.
– Я положила в молоко целебные травы, – произнесла женщина. – Они снимут жар и прогонят простуду.
– Вы очень добры.
Клола не любила теплого молока, но поднесла стакан к губам, чтобы не обижать миссис Форс.
Однако молоко, подслащенное медом, показалось ей удивительно вкусным.
– Вы разбираетесь в травах? – спросила Клола. – Моя няня тоже была травницей. Когда кто-нибудь из нас болел, она всегда поила нас целебными отварами.
– В нашем саду множество лекарственных трав, – ответила миссис Форс, – и я лечу ими всю округу.
– Вы мне обязательно про них расскажете, – заметила Клола с улыбкой.
Допив молоко, она поблагодарила миссис Форс и отправилась в комнату герцогини.
Замок казался пустым, словно вымер: Клола догадалась, что мальчики уже пообедали и отправились на прогулку или на рыбную ловлю.
Непогода миновала, и чистое, умытое небо сияло голубизной. Клоле захотелось выйти на улицу и посмотреть, намного ли поднялась вода в реке.
Но, едва она об этом подумала, в комнату заглянул повар и спросил, не желает ли ее светлость пообедать.
– Спасибо, я выпила молока и есть сейчас не хочу, – ответила Клола. – Подожду до чая. Думаю, у вас и без меня много забот.
– Мне совсем нетрудно приготовить вам что-нибудь вкусное, – ответил повар. – Я не хочу, чтобы ваша светлость умирала от голода «Кажется, он действительно хорошо ко мне относится», – подумала Клола. Приятно знать, что не все в замке ее ненавидят.
– Благодарю вас, – ответила она, – но я все же подожду до чая. Мистер Торквил и мистер Джейми ушли?
– Да, ваша светлость.
Клола еще раз поблагодарила повара и направилась в музыкальную комнату.
Когда на сердце у нее было тяжело, когда над головой сгущались тучи, Клола утешалась музыкой. Играя, она забывала обо всем на свете, кроме льющейся из-под пальцев мелодии.
Клола вспомнила, что герцог обещал купить ей фортепиано… Но теперь он едва ли выполнит обещание. Он снова возненавидел ее так же, как тогда, в день свадьбы.
Слезы выступили на глазах у Клолы, но она не позволила себе плакать. Вместо этого она взяла арфу и храбро заиграла сложную пьесу Моцарта…
Но не прошло и минуты, как страшная усталость охватила Клолу. Пальцы как будто налились свинцом. Она оставила арфу и присела на софу. Глаза сами собой закрылись…
Ее разбудил слуга, пригласивший ее в столовую к чаю. От него Клола узнала, что проспала почти два часа.
Сон совсем не освежил ее. Голова гудела, глаза резало, словно в них насыпали песку. Стол был уставлен разнообразными закусками и деликатесами, но Клола не смогла заставить себя проглотить ни кусочка.
Попив чаю, она прилегла на софу, чувствуя лишь одно желание: снова забыться сном.
Время подошло к ужину. Клола пошла к себе, чтобы переодеться, но в спальне ее уже поджидала миссис Форс.
– У вас совсем измученный вид, ваша светлость, – заметила она. – Ложитесь-ка в постель, а я принесу вам ужин.
– Я и в самом деле простудилась, – с трудом произнесла Клола, – и к тому же очень устала.
– Вот поэтому, ваша светлость, вам и не стоит спускаться в столовую. Я принесу вам целебный настой, и завтра простуду как рукой снимет!
Добравшись до кровати, Клола откинулась на подушки и закрыла глаза, «Что же со мной такое? – думала она. – Неужели меня так вымотала ночная поездка?»
Похоже, прожив три года в Эдинбурге, Клола превратилась в настоящую «кисейную барышню».
В отрочестве она вместе с братьями целыми днями лазала по холмам – и не чувствовала ни усталости, ни малейшего недомогания.
Миссис Форс принесла Клоле еще кружку молока с медом, и Клола выпила его без возражений. Она готова была пить хоть змеиный яд, если он поможет ей выздороветь!
– Скоро будет ужин! – ласково пропела миссис Форс. Однако Клоле не довелось поужинать: она заснула, едва миссис Форс вышла из комнаты.
На следующее утро Клоле стало хуже. Она даже не вставала с постели, хотя, повинуясь уговорам миссис Форс, заставила себя съесть завтрак.
К обеду миссис Форс снова принесла стакан молока, но Клола едва выпила несколько глотков: молоко показалось ей отвратительно приторным.
После обеда Клола почувствовала себя лучше.
«Может быть, к вечеру я встану на ноги?»– подумала она с надеждой.
– Ваша светлость, вы не выпили молоко за обедом, – пожурила ее миссис Форс.
– Мне не хотелось молока, – извиняющимся тоном пробормотала Клола.