– Совершенно с вами согласен, и все-таки Георгия должна сама уметь за себя постоять. А зло, в конце концов, должно быть наказано.
– Тут с вами не поспоришь. Но Георгия никогда не выезжала в Лондон, да и подходящих туалетов у нее нет.
– Я обо всем позабочусь, – заверил герцог. – Как только она найдет шпиона, я верну ее вам в целости и сохранности.
– А если узнает ее сиятельство? – всполошилась няня.
– Вряд ли ее сиятельство вернется сюда в ближайшие несколько дней. Если же это все-таки произойдет, сошлитесь на болезнь Георгии. Но, ни в коем случае, не говорите, куда мы поехали.
– Уж что-что, а тайны хранить умею, и, позвольте заметить, в этом доме их предостаточно. Но запомните, сэр, хотя мисс Георгии приходилось нарушать закон и совершать поступки, недостойные благовоспитанной девицы, она невинна и доверчива, как дитя.
– Не беспокойтесь, я позабочусь о ней.
– А откуда мне знать, можно ли на вас положиться? – проворчала няня.
– В глубине души вы уверены, что я не причиню Георгии зла, – спокойно ответил герцог.
Старушка внимательно посмотрела на него и, довольная, отвернулась к плите.
– Кувшин с горячей водой, чистая рубашка и галстук – за дверью в молельне. Конечно, можно было бы переодеться и в спальне – в доме сейчас никого нет. Но я подумала, что вы предпочтете молельню, сэр.
– Спасибо, няня, – сказал герцог и вышел из кухни.
Он торопился. Перед отъездом следовало привести себя в божеский вид.
Когда герцог вернулся на кухню, няня пыталась уговорить Георгию хоть что-нибудь съесть.
– Няню нужно слушаться, – назидательным тоном произнес герцог. – Поездка ожидается не из легких. И я не хочу, чтобы от голода у вас закружилась голова и вы свалились с лошади.
– Кто вам сказал, что я собираюсь падать с лошади? – возмутилась Георгия, метнув на герцога яростный взгляд.
…Спустя четверть часа они были в пути. Утро выдалось ясное, солнечное. Вскоре поместье «На семи ветрах» скрылось из виду. Герцог посмотрел на Георгию – она была очень бледна. Судя по всему, расставание с родным домом давалось ей нелегко.
Они проехали деревушку Литтл-Чедбери и пустили лошадей галопом по полю, словно ковром покрытому мягкой зеленой травой.
Георгия оказалась неплохой наездницей. И хотя ее лошадь не могла сравниться с норовистым жеребцом герцога, за несколько часов они одолели добрую половину пути.
Опасаясь встретить знакомых, герцог решил не заезжать на большие постоялые дворы. Они ехали окольными дорогами, пока наконец не остановились на отдых в небольшой деревенской таверне. Расположившись за грубым деревянным столом, они плотно пообедали холодной ветчиной и сыром.
Покончив с едой, герцог обратился к Георгии:
– И все-таки, каким образом мачехе удалось добиться от вас беспрекословного повиновения?
Георгия, до этого весело щебетавшая, нахмурилась и замолчала.
– Прошу извинить, но эта тайна не только моя.
– Ради Бога, удовлетворите мое любопытство, – настаивал герцог. – Полагаю, я уже доказал вам, что мне можно доверять. И потом, после известных событий я не разрешу вам больше заниматься контрабандой.
– Ах, оставьте, пожалуйста! – воскликнула Георгия. – Чем бы я ни занималась в будущем, вас это не касается.
– Смею с вами не согласиться, – возразил герцог. – На месте убитого француза могли оказаться вы или кто-нибудь из ваших людей.
– Прежде нам всегда везло, – упорно стояла на своем Георгия.
– Всякому везению рано или поздно приходит конец – есть такая известная истина. Напомню вам еще одну: аппетит приходит во время еды. Согласитесь, весьма верная мысль, только она более всего подходит к вашей мачехе, не так ли?
Георгия потупила глаза:
– Да. Она все чаще посылает нас в море, а я вынуждена ей подчиняться.
– Интересно знать причину…
– Ради Бога, не требуйте от меня ответа.
– А если я донесу на вас? – медленно произнес герцог.
– Не думаю, что вы способны на подлость. Кроме того, вы в этом деле тоже замешаны, и вас постигнет та же участь, что и меня.
Трайдон рассмеялся:
– А вы, оказывается, можете постоять за себя. Вы правы – доносить на вас я не собираюсь. Но то, что между мной и вашей мачехой произойдет серьезный разговор и я заставлю ее оставить вас в покое, – это вам обещаю.
– С моей мачехой? – недоверчиво переспросила Георгия. – И вы всерьез рассчитываете, что она вам подчинится? Что бы вы ни говорили – я не посмею ее ослушаться.
– Почему?
Вопрос прозвучал резко и настойчиво.
– Не могу вам сказать. Я дала слово Чарльзу… – неожиданно вырвалось у нее.
– Так… – протянул герцог. – Оказывается, здесь замешан еще и Чарльз… Похоже, ваша мачеха знает о нем нечто такое, чем может его припугнуть. Чарльз был первым, кто начал перевозить грузы через Ла-Манш?
Георгия смотрела на герцога широко раскрытыми глазами. Кровь отхлынула от ее лица.
– Кто вам сказал? – пролепетала она. – Я, кажется, никогда не давала повода…
– Мне никто ничего не говорил, – перебил ее герцог. – Совсем нетрудно догадаться, что вы стараетесь выгородить брата. Его могут списать на берег, если узнают, что юноша занимался контрабандой, не так ли?
– Он не считал, что делает что-то дурное, – пыталась оправдать его Георгия. – Все это не более чем ребячьи шалости, говорил Чарльз. Наши люди жили в нужде. В округе давно говорили о том, что все прибрежные деревни не брезгуют контрабандой и за один вечер крестьяне имеют столько, сколько за целый год работы в поместье. Как-то Чарльз приехал домой в отпуск – его корабль стал на ремонт в Портсмуте – и подумал, а не попробовать ли заняться контрабандой. Взял лодку и переправился через Ла-Манш вместе с крестьянами нашего поместья.
– И все сошло с рук! – воскликнул герцог. – Разумеется, в первый раз всегда везет.
– Они доставили из Франции груз. Чарльз продал его за сто фунтов. Сто фунтов! Целое состояние…
– Да, кругленькая сумма, – не сдержал улыбки герцог.
– Для нас это были действительно большие деньги. Представьте, отец только что умер… Мы кругом в долгах. Мачеха успела промотать все свое наследство.
– Это на нее похоже.
Георгия между тем продолжала:
– Нам это казалось несметным богатством. Чарльз решил предпринять еще одну попытку. Сказал, что у него будет спокойнее на душе, если обеспечит меня всем необходимым.
Георгия замолчала. Глаза ее потемнели от волнения.
– И что же случилось потом? – мягко спросил герцог.