«Но разве я могла знать… разве могла предположить, что только это и требовалась ему от меня?»
Ей тогда казалось, будто он своей твердой рукой решительно направляет ее. Было невозможно противостоять ему.
Ее внутренний голос убеждал ее, что так, наспех, нельзя выходить замуж, но все доводы графа оказывались весьма разумными и убедительными.
— Но как же мне перестать любить его? — воскликнула она.
Джейсон поднял голову, изумленный тем отчаянием, что слышалось в этом родном для него голосе.
— Он бесподобно красив, — продолжала она, — и я с каждым днем все больше люблю его, но это не оправдывает его бегства от прекрасной леди Луизы.
Теперь она нашла объяснение тому, почему ее не оставляло сомнение в существовании какой-то тайной причины (помимо полученной им травмы) той немыслимой спешки, с какой они поженились.
Лишь эта отчаянно безрассудная любовь к нему не дала ей разобраться во всем, заставила ее притвориться перед самой собой, будто подобная спешка объяснялась его страстным желанием быть с нею, обладать ею. Пурилла тогда поверила, что все объяснялось невозможностью для нее жить рядом с ним в Роке, не состоя с ним в браке. Что причиной тому — отсутствие в доме других женщин, хотя нянюшка и не покидала их.
Конечно, если бы он действительно хотел этого, ему не составило бы труда найти ей компаньонку среди его многочисленных родственниц. Впрочем, если вспомнить, как мало она, Пурилла Кранфорд, значила во мнении общества, никто вообще не придал бы значения, живет ли в доме какая-нибудь компаньонка или нет.
Вместо этого он воплотил в жизнь этот странный и теперь казавшийся ей почти не правдоподобным план избавления от грозившей ему женитьбы на дочери герцога, хотя Пурилла и не могла взять в толк, почему он так стремился избежать этого брака.
Однако она посчитала очень разумной мысль графа, что офицер без гроша в кармане вряд ли мог заинтересовать герцога в качестве будущего зятя.
Пурилла хорошо знала, что в именитом полку, подобном гвардейскому гренадерскому, каждый офицер вынужден большей частью жить на собственные средства, так как просуществовать на армейское жалованье было невозможно.
Ее отец часто обсуждал с нею расходы, требовавшиеся от офицеров различных полков, поэтому она отдавала себе отчет в том, какими малыми средствами располагал граф в бытность свою на службе в полку. Их хватало только на его собственные нужды, да и то при строжайшей экономии. О женитьбе же в подобной ситуации и речи быть не могло, разве только у его будущей жены имелись бы собственные средства «Если бы он любил леди Луизу так же сильно, как, очевидно, она любит его, — рассуждала Пурилла, — они как-нибудь справились бы, и, возможно, он даже мог бы оставить полк».
Когда Пурилла увидела леди Луизу, входящую в салон, та показалась ей столь чарующе прекрасной, что первым ее ощущением был укол ревности. Она не сомневалась в том, какой невзрачной, простоватой и непривлекательной оказывалась она сама в сравнении с этим воплощением красоты.
Получалось, хотя это и казалось невероятным, что граф предпочел взять в жены ее, Пуриллу Кранфорд, лишь бы не жениться на леди Луизе, и это являлось своего рода признанием и ее, Пуриллы, достоинств.
Но этого ей было мало.
Она жаждала любви. Она сама себя обманывала, преувеличивала его чувства к ней. Ведь в глубине души она свято верила в невозможность настоящего счастливого супружества без любви.
— Неужели я смогу вынести это? Неужели смогу жить рядом с ним и никогда… Я буду знать, что я никогда не буду нужна ему… как близкий человек. Я лишь послужила ему… спасительной соломинкой, с помощью которой он избавился от… худшей доли?
Она добралась до края кустарниковых зарослей и углубилась в небольшой лесок, начинавшийся за ними.
Джейсон убежал вперед, увлекшись поиском кроличьих норок среди подлеска. Пурилла же брела будто на ощупь, не разбирая дороги, не видя ничего вокруг. Перед ее взором стояло лишь прекрасное лицо графа.
Последние несколько дней он проявлял к ней намного больше внимания и даже по-своему был очень нежен, и она объясняла это улучшением его самочувствия. К тому же их беседы открывали так много общего в их взглядах и интересах.
Но она боялась, что теперь даже их товарищеские отношения больше не будут представлять для него никакого интереса.
«Вы боялись герцога, боялись его гнева, его реакции на ваш поступок, — мысленно говорила она с графом, — и именно поэтому вы подстроили все так, будто вы женились на мне до получения наследства».
Теперь она могла признаться самой себе, что всегда чувствовала какую-то тень между ними, или, возможно, то была настоящая пропасть.
Теперь, когда герцог поверил графу, тот стал… свободен…
Свободен, если не считать своей женитьбы на той… которую и не любил вовсе…
Пурилла плакала от отчаяния, но брела все дальше и дальше, чувствуя, что только в движении может обрести хоть какой-то порядок в своих чувствах и мыслях.
Они с Джейсоном вышли из-под покрова леса и оказались на каком-то невозделанном поле. То там, то здесь рос кустарник, а прямо перед ними возвышался небольшой холм.
Джейсон бежал впереди, как вдруг почти перед самым его носом из-под кустарника выкатился маленький кролик и на бешеной скорости помчался прочь, мелькал лишь только его белый хвостик.
Джейсон радостно залаял. Заметив происходящее, Пурилла открыла было рот, намереваясь позвать пса, но не успела она издать ни звука, как его и след простыл. Она лишь смутно уловила, в каком направлении он скрылся.
Ей потребовалось некоторое время, чтобы добраться по кочкам поближе к тому месту, где Джейсон исчез, и она увидела там нечто, напоминавшее вход в пещеру.
Там лежали большие глыбы известняка, и она догадалась, что перед ней одна из шахт по добыче мела, которые часто встречаются по всему Букингемширу.
Она много слышала о меловых пещерах Западного Уикомба, в которых распутный сэр Фрэнсис Дашвуд, живший в XVIII веке, устраивал свои порочные, пользовавшиеся дурной славой оргии.
Вокруг Литл-Стентона также имелось несколько подобных пещер, и фермеры понемногу продолжали вести в них добычу мела, но эта шахта, похоже, давно никем не разрабатывалась.
Приблизившись к зияющему лазу, она услышала, как где-то там, в глубине лает Джейсон, и предположила, что ему либо удалось догнать и схватить кролика, либо тот исчез в норе, и пес не может достать его;
— Джейсон! — позвала она. — Джейсон!
Обычно очень послушный пес сейчас не отвечал. Девушка решила, что он не может слышать ничего, кроме собственного лая, усиленного многократным эхом пещеры.
И она направилась в глубь пещеры.
— Джейсон! — снова позвала она, но он все так же продолжал лаять.
Пещера представляла собой хорошо разработанную шахту размером приблизительно четыре фута в ширину и более чем шесть футов в высоту. Под ногами лежал толстый слой мелового порошка, и она подумала, что вид ее обуви приведет в негодование нянюшку. Но ей ничего не оставалось делать, как попытаться заставить Джейсона прекратить охоту на кролика и выйти наружу.