Крупье, опасливо косясь на Виталика с царицей, торопливо раскрутил рулетку и кинул шарик. Зрители замерли. Шарик долго бежал по кругу, пока не выпал в лунку с номером пятнадцать. Лунка была красного цвета. Крупье оперативно отсчитал нужную сумму и лопаткой пододвинул фишки к кучке журналиста.
— Ха! Я ж говорил, сегодня будет пруха! — заорал Виталик, сгребая выигрыш, и высыпал ее на поднос Жучка. — Дарю. Теперь и тебе есть на что поиграть, братан! Пошли дальше.
Разыгрывая отморозка, Виталик не забывал о главном. Он, вроде бы азартно, а на самом деле очень внимательно, смотрел по сторонам, держа заодно ушки на макушке. И не напрасно.
— И что нам делать? — услышал он взволнованный шепот одной из служанок. Девица в полупрозрачном лифе и таких же шароварах стояла около телохранителя царицы, тревожно глядя на него. — Их двое. Кого же нам мочить?
— Да я бы их обоих, — скрипнул зубами шемахан, — но ты же слышала: Илаха запретила. Придется подождать. Пока царица не подаст сигнал, яда в вино не подсыпать.
Это Виталика устраивало. Игра началась. Ободренные первым успехом криминального авторитета, гости стали распределяться по игровым столам. Журналист, заприметив самый удобный, с его точки зрения, карточный столик (он стоял в углу, и, если правильно за ним расположиться, можно было не ожидать кинжала в спину), ринулся к нему, увлекая за собой шемаханскую царицу и «братишку».
— Вилли, не составишь нам компанию? — крикнул он немецкому послу.
— О я! Я! — откликнулся Вилли, с трудом поспешая за пройдохой.
— Хоттабыч, — не унимался юноша, — а ты чего там в гордом одиночестве? Подваливай!
— Ты это мне? — округлил глазки Кощей.
— Кому ж еще?
— А почему Хоттабыч? — Бессмертный злодей подошел к столу, уселся, нацепил на нос пенсне и посмотрел сквозь него на развлекающегося обормота.
— А то я твою бородку накладную не видел. Ну натуральный трах-тиби-дох! Хотя нет, у Хоттабыча она чуток пожиже, а вот у Деда Мо…
— Эй, ты сильно-то не увлекайся? — нахмурился Кощей.
— Все! Я молчок. Замнем для ясности.
Виталик, как и рассчитывал, сел в самом углу, плюхнул на колени шемаханскую царицу и начал ее тискать.
— А в вашем заведении есть отдельные номера? — спросил он сладострастно у Илахи.
— Вон, видишь эту дверку? — прошептала ему на ухо царица, показывая ручкой на дверь в стене, неподалеку от их стола.
— Вижу.
— Там есть все, что нужно для уединения двух сердец, — не менее сладострастно сообщила ему Илаха.
Лицо Кощея стало мрачнее тучи, однако юноша на явное неудовольствие бессмертного злодея внимания не обращал. Он продолжал изображать крутого отморозка, которому на все начхать. Не может быть, чтобы никто из шемахан в сердцах о козыре Илахи не проговорился. А то, что козырь такой есть, Виталик был уверен на все сто.
— Ты знаешь, мне здесь нравится все больше! — радостно воскликнул он. — Но постель потом. Сначала я обчищу это заведение. Спорим, я его сегодня по миру пущу?
Царица рассмеялась и прижалась к юноше еще теснее.
— А ты азартный, сплетник, я таких люблю.
— Сплетник он, — ткнул пальцем юноша в усаживающегося за стол Жучка, — а я человек дела. — Слышь, боярин, шапку сыми.
— Зачем? — сердито буркнул оборотень. Ему не нравилось, как постоялец Янки всенародно издевается над ним.
— Ты же в культурном заведении, придурок!
Жучок поспешно сдернул боярскую шапку с головы и, не зная, куда ее деть, поставил на стол перед собой донышком вниз.
— Это ты правильно, — одобрил Виталик и сыпанул в шапку с подноса пару горстей фишек. — Продуешь, больше не подам. Да, совсем не ценит слуг своих верных наш царь-батюшка. С ума сойти, всего сто золотых!
— Это я-то не ц-ц-ценю? — донесся до него не очень трезвый голос Гордона.
«Твою мать! — мысленно простонал Виталик. — Только тебя здесь не хватало!» К их столику пробирался слегка пошатывающийся царь Гордон собственной персоной. «Узнаю, кто его упустил, порву на части!» — дал себе слово царский сплетник. Присутствие державного на этой вечеринке в его планы не входило.
— О! Ваше царское! — завопил он, старательно изображая радость. — Милости прошу к нашему шалашу!
Царь плюхнулся на стул, обвел мутными глазами всех присутствующих и грохнул кулаком об стол.
— В очко! — требовательно сказал он, не обратив даже внимания, что царских сплетников вдруг стало двое.
К столу тут же подскочил шестой игрок, распечатывая на бегу свежую колоду карт.
— А это еще кто такой? — уставился на него Виталик. Этого рыжебородого мужичка с такими же мутными, как и у царя, глазками он узнал сразу. Это был тот самый голопузый доходяга, оприходовавший за одно желание бутылку мутняка, подаренную Виталику старушкой. Правда, на этот раз он был при полном параде, одетый, как и все крупье, в национальные шемаханские одежды, хотя физиономия у него была явно не шемаханская.
— Это Джибес, — пояснила Илаха, — один из наших крупье. Тут ведь все посетители играют только против клуба. Кому-то везет, кому-то нет.
— Клуба! — фыркнул юноша. — Да ваше заведение тянет на приличное казино!
— Пожалуй, так мы его и будем называть, — проворковала Илаха. — Я расскажу о вашем предложении послу…
— Так м-м-мы будем играть или нет? — промычал Гордон.
— А ваши фишки? — поинтересовался Джибес. Он, хоть и был такой же мутный, но держался лучше. — Вы вчера уже…
— Казна оплатит, — отмахнулся царь.
— На какую сумму вам выделить фишек? — тут же подскочил к царю усатый администратор. Этот джигит тоже довольно хорошо изъяснялся по-русски.
— На сто тысяч.
— Нет проблем. Извольте только расписаться вот здесь.
Гордон не глядя подмахнул подсунутую ему бумагу, и пред ним поставили поднос с напитками (преимущественно с водкой, настойками и винами) и выложили гору фишек на затребованную сумму. Кощею с Вилли тоже выдали, судя по всему, заранее оговоренную ими сумму в фишках.
Виталик выложил на стол свои пистоли.
— Это чтоб нас не беспокоили, Гюльчатай, — пояснил он царице, игриво ущипнув ее за бочок, — а то ваши джигиты как-то странно на нас поглядывают, а я этого не люблю. Знаешь, когда я нервничать начинаю, столько крови вокруг сразу, столько крови…
— Не волнуйтесь, господин, — проворковала Илаха, — нас не потревожат.
— А как тебя на самом деле зовут? Хотя какая разница?
— Совершенно верно, для вас я Гюльчатай, мой господин.
— Так мы будем играть или нет? — взревел окончательно выведенный из себя Гордон.