— Анагхизма, дгужок, анагхизма. Однако пегейдем к делу. Ваши политические убеждения?
— Убежденный нигилист.
— Что это означает? Гасшифгуйте, пожалуйста.
— Это означает, что я плюю на все и всяческие убеждения. Дед говорил, что я вообще порядочный поросенок и жуткий эгоист.
— Вы слышали, товагищи? Какое счастье, что на когабле есть хоть один здгавомыслящий человек! Если б не я, вы пгоизвели бы в капитаны эгеиста! — Гарри Вениаминович подцепил большими пальцами рук подтяжки и звонко щелкнул ими себя по пузу. — Как мы поступаем со своими политическими вгагами? — вопросил он команду.
— За борт… — неуверенно ответила команда, посмотрела на захваченное судно, переглянулась и задумалась.
— Ничего не поделаешь, молодой человек. Вот вам Бог, а вот, как говогится, погог… — Ладошка «вождя» указала на порог, за которым лениво перекатывались волны.
— Я против! — возмутился вдруг Аквамер. — Сильвер! А ты что молчишь? Если б не этот пацан, мы бы сейчас акул кормили своими задницами. В капитаны! Корабль у него уже есть. — Боцман топнул ногой по палубе.
— Правильно! — согласились пираты.
— Товагищ Аквамег, вы забываете о пштийной дисциплине. Пагтия гешила за богт, а ее слово закон для истинного анагхиста! Вот вы, — ладошка ткнула в насупленного капитана, — анагхист или не анагхист?
— Анархист… — мрачно пробурчал Сильвер.
— Гад за вас! А вы? — вперился он в боцмана. Аквамер тяжело вздохнул и вытащил из-за пояса ятаган, виновато глядя на Кирилла. Сильвер смущенно развел руками и отвернулся. Его команда послушно выполнила маневр боцмана. Кузя, испуганно пискнув, нырнул за спину своего суверена.
— Ну-у-у, начинается, — обиделся Кирилл, выдергивая катану, — хоть бы объяснили для порядку, чем вам не угодил мой эгоизм?
— Да он же неггамотный! — воскликнул Гарри. — Эгеизм, а не эгоизм! Погодите, товагищи. Это еще не так безнадежно, как я пгедпологал. Я пгекгасно знаю, как пагубно воздействуют тлетвогные идеи Литлера на юные мозги. Возможно, мы еще сможем его пегевоспитать.
Аквамер облегченно вздохнул и вернул ятаган на место.
— Вы давно служите в агмии Литлера?
— Это еще кто такой?
— Вы хотите сказать, что не знаете, кто такой Литлер?
— В первый раз слышу.
— Но вы же сказали, что ваши политические убеждения — эгеизм!
— Эгоизм, черт бы тебя побрал! — рявкнул выведенный из себя Кирилл. — Ни эгеистов, ни Литлера вашего я и в глаза не видел!
— Тогда к какой же пагтии вы пгинадлежите? — воинственно вопросил Бормоткин.
— Ни к какой! Почему я вообще должен состоять в какой-то партии? Терпеть не могу политику! А политиканов еще больше! Они у нас такого наворотили! — Кирилл с трудом удержался от того, чтобы не сплюнуть на палубу. — Я вне политики. Сам по себе.
— Вот тут-то и кгоется ваша самая главная ошибка, юноша. Нельзя быть вне политики. Все, кто не с нами, пготив нас. Не сочувствуя идеям анагхизма, вы, сами того не желая, становитесь невольным пособником Литлера!
— Значит, без партии никак нельзя?
— Газумеется.
— Тогда я создам свою. Из чисто эгоистических соображений. Учтите — эгоистических, а не эгеистических.
— Любопытно. И что же это будет за пагтия? — подался вперед главный теоретик анархизма.
— Партия любителей пива! — отрезал Кирилл, которому уже порядком надоели эти политические дебаты и этот мир, упорно спаивающий юного спортсмена. Чача, которой насильственно опохмеляли его Шрек с домовым, бродила в голове и требовала выхода.
— Че-пу-ха! — выразительно заявил Бормоткин. — Пагтия — это не пгосто название. У нее должен быть базис, надстгойка, политическая платфогма, наконец. Есть у вашей пагтии базис и надстгойка?
— А то! — хмыкнул Кирилл, в котором в очередной раз проснулся бесенок. — Базис — приличный кабак, надстройка — хорошо накрытый стол, а политическая платформа — задушевная беседа в хорошей компании друзей за кружечкой холодного пива. Устраивает?
— Задушевная беседа? — Гарри был явно ошеломлен.
— Угу… Только не о политике! Гори она огнем!
— Ух ты! Вот это партия! А как в нее вступить? — загомонили пираты.
— Очень просто. Подходите ко мне и записывайтесь.
— А членские взносы?
— Стоимость кружки пива, которую вы сами и выпьете.
— Двух, двух, — азартно зашептал Кузя.
— Зачем двух? — удивился Кирилл.
— Одну им, одну нам.
— Брысь! — шикнул на него Кирилл. — Еще вопросы есть?
— Есть. Ограничений по возрасту не будет? — высунулся юнга.
— Тебе сколько лет?
— Семнадцать.
— Годен с ограничением: платишь за три — пьешь одну!
— Почему?
— Салага!!! В армии не был?
Гарри Вениаминович растерянно крутил головой:
— Товагищи, товагищи, а как же светлые идеи анагхизма?
— Да пошел ты, — отмахнулся Сильвер, — тут ТАКАЯ ПАРТИЯ РОЖДАЕТСЯ!!! Пиши меня первого!
— Кузя, бумагу!
— Нету, — расстроенно пискнул домовой.
— Найдем! — уверенно заявил Аквамер. — А ну пошарьте в каюте нашего теоретика!
— А вот фигушки вам! — прошипел теоретик. Оттопырив зад, он яростно крутил перед носом капитана кулачком, свернувшимся в характерную дулю. — Я уже давно никому не довегяю, все свои тгуды здесь хганю! — Дуля постучала по лысой голове своего хозяина.
— Ты ж вчера только бумагу марал!
— И тут же съедал! — радостно сообщил теоретик. — Плагиатогов вокгуг знаешь сколько?
— В нашей рубке пошарьте, — подал голос Бермуд. Он уже успел прийти в себя и теперь с интересом прислушивался к дискуссии, развернувшейся на пиратском корабле. — У нас там этого добра навалом.
Юнга сломя голову рванул на захваченное судно и выволок оттуда ворох бумаг. В основном все они были испорчены непонятными Кириллу значками, чертежами, расчетами прокладки курса, но один — туго свернутый в узкую трубочку — свиток имел девственно чистую сторону с обратной стороны.
— Во! И перо нашел, и чернильницу, — радостно сообщил шустрый паренек.
— Так. На корабле пиво есть? — обратился Кирилл к капитану.
— Нет, — с сожалением вздохнул Аквамер, — а вот вина — навалом. Элитное, к столу самого Литлера везли.
— Тащи! И кружку заодно раздобудь.
Матросы, не дожидаясь команды Аквамера, нырнули в трюм, выкатили оттуда приличного размера пузатую бочку, лихо выбили из нее днище, предварительно поставив на попа, и торжественно вручили Кириллу помятую жестяную кружку.