— А еще, — расцвела Фетида, — такой же бантик можно пристроить на две ладони пониже пупка.
Пантейя старательно отмерила на себе две ладони и задумалась. Амазонки замерли в ожидании высочайшего решения.
— Эх! Гулять так гулять! — махнула рукой царица. — Прилепим и сюда!
Амазонки от радости запрыгали, как девчонки, оглушительно визжа. Пантейя невольно позавидовала подругам. Ей самой только что стукнуло восемнадцать. С каким наслаждением она бы попрыгала сейчас с ними вместе… Однако нельзя. Должность не позволяет.
— Требник! — потребовала царица. — Завершим совет божественными строками нового пророка.
— Трактат… — поправила Пенелопа, подавая царице пухлый том.
— Явная опечатка! — не терпящим возражения тоном отрезала Пантейя, нежно поглаживая кожаный переплет священной книги, на обложке которой было начертано:
«САРКАТ
1000 недостатков мужчин, или За что женщины называют нас самцами»
Амазонки и не подозревали, что их пророк находится совсем рядом. Буквально в двух шагах — по меркам Эвритании. А именно в спальне Пантейи — царицы амазонок.
Саркат упорно полз по знойной шелковой пустыне. Иссушенное тело отказывалось служить. «Где-то здесь — должна быть вода, — навязчиво стучало в голове, — надо рыть!» Изнемогающий путник как раз забрался на вершину холма, накалившегося до малинового цвета. Спускаться вниз уже не было сил. «Буду рыть здесь, — решил философ, — в низине я уже все пропахал».
Эластичная корка проминалась под руками. Земля не хотела открывать свои недра. Однако Сарката этим трудно было смутить. Он прибегнул к уже неоднократно испытанному в низине приему: собрал неподатливую корку в кучу, вцепился в нее зубами и душевно рванул. В воздух взметнулись белоснежный пух и перья. Подушка отлетела на середину необъятной кровати, а опальный философ сверзился вниз.
— Пещера! — радостно прохрипел умирающий от жажды путник.
Уж там-то на стенах точно должны быть капельки воды. Он их все слижет! Ни одной не оставит!
Откуда только силы взялись! Не прошло и часа, как спецагент Дельгийского ордена оказался под ложем царицы амазонок.
Тем временем мелкие пакости зловредного бога начали сыпаться на голову бедного «героя». Первая пакость материализовалась в виде каравана невольников, который подошел к последнему перевалу на пути к ристалищу уже на закате.
— Привал! — скомандовал Давлет, слезая с коня. — Здесь заночуем. Наргиз, бери свой десяток и обнюхай все вокруг.
Вымотанные изнурительным дневным переходом, рабы, гремя цепями, опустились на землю. Засуетились слуги, разбивая походный — лагерь.
— О чем задумался, Хагар? — хлопнул по плечу брата Давлет.
— Тихо… — поднял руку сутулый старик. И без того худое лицо его заострилось еще больше. Ноздри длинного крючковатого носа нервно подергивались.
— Ты что-то чуешь? — встревожился хозяин каравана. Рука его потянулась к рукоятке меча.
— В том-то и дело, что ничего. Абсолютно ничего… Так не бывает! Никаких следов магии. Даже маленькой, слабенькой паутинки нет, словно…
— Что — словно? — подался вперед Давлет.
— Словно кто-то высосал ее всю отсюда… и продолжает сосать. Иначе фон бы появился.
— Давлет! — Наргиз наметом подскакал к хозяину. — Нам везет. Еще одного раба нашли. Только он странный какой-то. Я запретил его без тебя трогать.
— Посмотрим.
Давлет одним прыжком взлетел на коня и поскакал за своим помощником. Хагар последовал его примеру.
Наргиз был прав. Раб, которого послала им судьба, мог озадачить кого угодно. Накачанное мускулистое тело юного атлета, лежащего на каменной осыпи, Давлета особенно не удивило, но вот одежда…
Могучий торс юноши был облачен в короткую черную рубаху без единой завязки или крючка. Совершенно непонятно было, как голова могла пролезть в такую маленькую дырочку, аккуратным ободком облегающую шею. На груди была нарисована огромная голова дымчато-серого кота с большими желто-зелеными глазами. Усы зверя мерно шевелились в такт дыханию незнакомца, спокойно спавшего, несмотря на прохладу наступающей ночи. Непривычного покроя штаны, изготовленные из прочной светло-синей материи с многочисленными белыми прожилками и проплешинами, были подпоясаны широким кожаным ремнем. На пряжке красовался щит, разрубленный пополам мечом.
— Не трогайте его, — сдавленно прошипел Хагар. — Это наша смерть… я чую…
— Э! Ты вечно чего-то боишься! — отмахнулся Давлет, увлеченно рассматривая добычу.
Ноги будущего раба были обуты в обрезанные по щиколотку сапоги из кожи неизвестного животного.
Но самое главное — меч. Такой диковинной рукоятки ему видеть еще не приходилось. Да и лезвие какое-то непривычное…
— Обезоружьте, пока он спит! — шепотом приказал Давлет.
Наргиз осторожно приблизился, придавил ногой лезвие меча и нагнулся. Незнакомец спал. Начальник охраны невольничьего каравана усмехнулся, попытался разжать пальцы юноши и кубарем покатился под откос, отброшенный резким ударом ноги. Когда он поднялся, юный атлет уже стоял, прислонившись спиной к утесу, обводя взглядом окружающих его воинов. Странный меч хищно подрагивал в его руке, словно выбирал себе жертву. Однако команду наступать Давлет не дал. Жаль было портить такой товар.
Испокон веков племя Давлета, живущее на пересечении караванных путей, промышляло грабежом и разбоем. Он первый из абарегов обзавелся своим собственным караваном. Особым. Дело было выгодное. За живой товар хорошо платили. Давлет подмигнул Наргизу.
— Уважение оказать надо гостю.
— Вах-вах-вах, нэ харашо, дарагой, — пожурил Наргиз, отряхивая штаны. — Ты джигит, я джигит. Помочь хочу. Зачэм ногами дрыгаешь? Лэжиш холодный земля. Памираеш? Откуда знаю? Есть-пить хочэш?
— Пить, — с трудом ворочая шершавым языком, просипел Кирилл, опуская катану.
— Угощайся, дарагой, — радушно улыбнулся Наргиз, сдергивая с пояса фляжку, обшитую красной кожей. Специально для «дарагих гостей».
— Вы кто такие? — выдавил из себя Кирилл, принимая фляжку.
— Чабаны мы. Овечка пасем.
«Кавказ? Как меня сюда занесло?» — Кирилл обвел глазами расстилающийся перед ним горный пейзаж и потряс головой. Больно. Рука нащупала огромную шишку на затылке. Фарадан избавился от него довольно лихо, приложив при переносе о скалу. Хорошо приложив. Юноша абсолютно ничего не помнил.
«В баню вроде не ходил… — продолжал анализировать Кирилл. — А может, ходил? Ну, тогда с легким паром…»
Вино было кислое, игристое и хорошо утоляло жажду, но в голове почему-то зашумело еще сильнее. Перед глазами поплыло.