Друзья судорожно вздохнули. Листья табака действительно были у них в карманах. Прикрепить их к подошвам новой обуви не удосужился никто.
– Они б себя еще горчицей помазали для вкуса, – облизнулся кто-то из своры.
– Вот идиоты, – покачал головой вожак.
– А может, все-таки сожрем? – с надеждой в голосе провыл кто-то из стаи. – Запах не совсем тот, сам говоришь.
– Обалдел? Нам хозяин за них головы оторвет.
– Тогда хотя бы понадкусываем.
– Не, этих нельзя, – удрученно вздохнул вожак, перевел взгляд с обалдевшей троицы на трепещущую рядом с ними миссис Пургон, – а вот эту…
– Она с нами! – резко сказал Вит.
– Ну, с вами так с вами, – расстроился вожак. – Жаль… Значит, так: ежели кто в лесу обижать будет, скажете, что вы от нас. Короче, свистните в случае чего. Разберемся.
Вожак развернулся и неспешно двинулся в сторону болот, виляя на ходу огромным белоснежным задом. Стая потрусила следом, оставляя за собой следы в виде огромных сугробов.
– Надо шефу выказать свое недовольство, – донесся ворчливый голос вожака. – Нет, чтоб, как обычно, убить, сожрать – на тебе, извольте защищать! Мы ему что, псы сторожевые?
– Да и как защищать таких придурков? – вторил вожаку кто-то из снежной своры. – Это ж надо додуматься – намазаться чесноком! Еще немного и сожрали бы, не разобравшись.
– Эх, поохотиться бы!
– А давай на лешака поохотимся.
– А это идея! Он, гад, мне лапу отдавил. Нашел, дурак, на кого с сосны прыгать, – обрадовался вожак.
– А-а-а!!! – раздался откуда-то отчаянный вопль лешака. Слух, видать, у него был хороший.
– Ату его! – обрадовалась свора и перешла в намет.
Как только топот затих вдали, Олет с Ксанкой перевели дух.
– Пронесло.
– Ага, и меня тоже, – донесся из кустов дрожащий голос Пургона. – Да еще как.
– Валим отсюда, пока собачки не передумали, – коротко распорядился Вит.
Команда была исполнена молниеносно. Олет с Витом тащили тяжеленную корзину со съестными припасами, добытыми миссис Пургон, Ксанка с дворецким волокли ключницу, у которой от страха отнимались ноги. И что удивительно: обратная дорога до замка графа Амстервиль заняла вдвое меньше времени!
Потом они долго сидели за пустым столом в обеденной зале, тяжело дыша, не в силах выдавить из себя ни слова.
– Да что там произошло? – граф просто изнывал от нетерпения.
– У нас появился союзник, – выдавил, наконец, из себя Вит.
– Кто? – подался вперед Амстервиль.
– Снежная свора, – пояснил Олет.
– Ну и собачки, – передернулась Ксанка.
– Так, Пургон. Нас когда-нибудь будут кормить в этом доме? – Олет выдернул из корзины солидный кусок ветчины и головку сыра. Судя по всему, он уже пришел в себя и завел привычную песню.
– Да, Пургон, распорядитесь, – сдвинул брови граф.
Дворецкий с натугой поднял корзину и поволок ее на кухню. Через пару минут он вернулся.
– Извините, сэ-э-эр, – обратился он к графу, – но с завтраком придется подождать. Повара говорят, что еще не все готово.
– Как это не все? – возмутился Олет, выдергивая из-за пояса кинжал. Глаза у дворецкого стали большие и он начал осторожно пятиться. – Вы же сказали, что как только ваша жена вернется из города, завтрак будет готов!
Олет принялся нарезать тонкими ломтями ветчину и сыр прямо на столе, сооружая что-то типа сэндвича. Пургон сразу успокоился.
– Они сказали, что только что сняли пробу, дабы проверить степень готовности приготовленных блюд.
– Ну и? – вскинул голову граф.
– Ну и, пока пробовали, блюда кончились. Они загрузили на сковороды новую партию, сэ-э-эр. Слышите, как на них скворчит сало, сэ-э-эр?
Все прислушались. Со стороны кухни скворчали разгоряченные голоса. Кто-то вновь затянул песню.
– Есть подозрения, что второй партии мы тоже не дождемся, – вздохнула Ксанка, заглянула в корзину и поняла, что самое вкусное уже приватизировал Олет и начала отнимать сэндвич у брата. Проще было отнять кость у собаки.
Вит к подобным выходкам привык, а потому не обращал на них внимания. Он в упор глядел на ключницу, безвольно расплывшуюся в кресле за столом. Она все еще не пришла в себя, и ей позволили эту вольность в присутствии графа и гостей. Под суровым взглядом главы сыскного агентства миссис Пургон начала съеживаться.
«Ангел с демоном по подвалам шарят, – проносились в голове юноши лихорадочные мысли. – Ледяная стрела изначального Хаоса графа к беседке пришила, сугробы от собачек шустрых… по идее, они графа и замочили… но зачем тогда нас защищать? Защищать их послал какой-то хозяин. Но это явно не тот, что на нас ночниц в Вавилоте спустил. А теперь эта не первой свежести прелестница… как это она за пятнадцать минут успела смотаться в Вавилот, накупить столько продуктов и припереть все это на полянку? Да мы с Олетом чуть пупки не надорвали, пока ее до замка дотащили. Вы играете в опасные игры, мадам. Причем делаете это бездарно…».
Юноша открыл рот, чтобы начать наезд, но ему помешали подозрительные звуки за окном.
– Вы кого-нибудь ждете, Билли? – нахмурился Вит.
– Нет, – удивился граф. – Пургон, выясните, в чем там дело, и доложите.
Дворецкий поклонился и с достоинством покинул обеденный зал. Олет с Ксанкой заинтересованно уставились на дверь, азартно жуя по-братски разделенный в честной драке бутерброд. Ждать пришлось недолго. Дворецкий вернулся с диким воплем:
– Граф, на нас напали!
– Фи, – сморщился Амстервиль, – что за манеры, Пургон? Выйдите, а потом вернитесь и доложите, как положено – с чувством, с толком, с расстановкой. Не забывайте, что вы служите древнему роду Амстервилей, которые были вхожи к королям, да и сейчас играют не последнюю роль в империи.
Дворецкий затравленно улыбнулся, отвесил почтительный поклон и удалился, как ему было приказано. А еще через секунду двери с грохотом распахнулись, и он вкатился обратно внутрь, получив мощный пинок под зад.
– Гномы с эльфами, сэ-э-эр, – простонал он, – с наездом.
В обеденный зал строевым шагом вошел хирт [1] гномов с секирами в руках, под предводительством маленького бородача в рогатом шлеме и титановой кольчуге.
Следом скользнули эльфы, рассыпавшись полукругом вокруг стола. Их луки были натянуты. Стрелы смотрели в упор на хозяина замка, его гостей и слуг. Их предводитель, облаченный в зеленый плащ, лука при себе не имел. Он внимательно обвел взглядом всех присутствующих, усмехнулся, закинул обнаженную шпагу в ножны.