Из-за меня Иллариону пришлось в наручники влезть.
Барабанов тем временем обратился сразу ко всем:
– Главное, друг с другом договориться. Чтобы не было самодеятельности.
– Какая самодеятельность? – простонал Рифат. – Я всякую братву видел. Чесал себе на саксе и знал, что вон за тем столиком натуральный убийца сидит. Но этот.., мороз по коже.
– Ты с ним прекрасно уживался несколько дней.
– Ни фига. Я чувствовал подвох, чувствовал.
– Ну да, конечно. Сейчас каждый скажет: все понимал, только сказать стеснялся. Ты просто ходил и всех убеждал, что его заранее выбрали победителем… Неважно. Главное, теперь друг другу не подгадить.
– Это точно, – кивнул Воробей. – Никакой отсебятины, все треки только с плей-листа.
– Зину убили, а у тебя, сопляка, наглости хватает шутить, – возмутилась Вероника.
– Да я ничего. Просто сам для себя смысл перевожу.
– Если сам для себя, переводи молча.
– Ладно, молчу, пусть решают «аксакалы».
– Ничего вы не понимаете, – вдруг произнесла Ольга. – Болтаете всякие глупости.
Никто не хотел ей напоминать о тесной дружбе с Ладейниковым. Теперь получалось, что Ольга о ней не жалеет и не думает от нее отказываться.
– Ничего себе. А кто ее убил, по-твоему?
– Понятия не имею.
– Может, кто-то из нас, ты скажи.
– Оставьте меня в покое.
– Знаешь что, дорогая, сваливай-ка ты лучше к своему хахалю, – заиграла желваками Акимова. – С ним тебе будет гораздо веселее.
Ольга не заставила себя упрашивать. Забрала легкую сумку со сменой белья и молча удалилась.
– Напрасно, – укорила Акимову Вероника. – Она теперь тебя достанет. Не своими руками, так его.
– Раз уж так получилось, значит к лучшему, – констатировал Алексей. – Хуже было б, если б она все аккуратно выслушала, а потом бы ему передала… Насчет Зины. Кстати, надо сходить посмотреть. Нельзя, чтобы тело там валялось.
– Лопаты даже нет, чтоб могилу вырыть.
– У кого нервы крепче? Кто-нибудь вдвоем сходите!
Пройти надо было всего метров сто пятьдесят. Вернувшись, Барабанов с Акимовой сообщили, что тела не обнаружили. Похоже убийца столкнул его в воду, и течением труп отнесло от берега.
– Какой кошмар, – закрыла лицо Вероника.
– Кошмарней не бывает, – подтвердил Алексей. – Сейчас главное, чтобы такое не повторилось. Вернусь к тому, с чего начал. Главное, не допускать самодеятельности. Этого человека нельзя выводить из себя.
– Какой он человек? – пробормотала Вероника, не отрывая от лица ладоней. – Подонок, зверь.
– Дайте я договорю, ладно? Неизвестно, сколько у нас еще времени в запасе. Может, через минуту уже начнется…
Он недоговорил, что именно начнется, но каждый подумал о своем и содрогнулся.
– Если кто-то вдруг вздумает сбежать, точнее уплыть, я ему не завидую. Могут пострадать другие. Этот… Ладейников может войти в раж.
Леша не случайно избегал применять к преступнику сильные эпитеты. А вдруг у него есть скрытый сообщник.
На мерные постанывания кандидата наук никто уже не обращал внимания. Теперь их тон вдруг поднялся выше, и худой костлявый бильярдист, обернувшись, подтвердил.
– Да, господин Струмилин. Придется наступить на горло своей интеллектуальности и сносить все, разные неприятности.
– Ему сейчас не до этого, – пожалела биолога Вероника. – Помню, как у меня зуб разболелся.
Если б меня на расстрел тогда повели, я б из-за этой боли ничего другого и не почувствовала.
– Тогда неизвестно, что для него лучше, – заметил Воробей. – Зуб пройдет, а страх одолеет.
Может, пусть тогда подольше болит?
– Ох, не нравится мне твое настроение, – покачал головой Барабанов. – Я понимаю, что иногда смех бывает на грани истерики…
Вероника подсела к непроницаемой Диане. Если бы та дрожала или плакала, все было бы понятно. Но чужое молчание всегда беспокоит, особенно в критических ситуациях.
– Как ты, в порядке?
Черноволосая красавица едва заметно кивнула.
– Ничего себе Ольга отмочила. Это ж надо? Я понимаю, можно быть от мужика без ума, но не до такой степени. Тем более ей, с ее богатой биографией.
– Меня она не колышет, – отрезала Диана.
– Тебя, я вижу, никто не колышет. Напрасно ты от всех отгородилась. Сейчас нельзя одной.
– Осточертело мне здесь. И остров этот долбаный и вся компания. Я на последнем конкурсе сама хотела вылететь.
– Как-нибудь уж постарайся нас потерпеть.
Нам надо друг за дружку держаться, иначе пропадем.
– И еще эта грязь после дождя, когда она теперь высохнет?! – возмутилась Диана.
– О чем ты думаешь? – поразилась Вероника.
Неизвестная тень страшила Диану гораздо больше, чем реальный преступник, вооруженный двумя автоматами. Вдобавок выяснилось, что угроза не направлена лично против нее, а касается всех. Что может сделать Ладейников? Держать их здесь, как заложников, пока не привезут деньги из сейфа.
Оба автомата висели на Ладейникове стволами вниз – один на правом плече, другой – на левом.
Очнувшись от недолгого забытья, Забродов тут же, независимо от своей воли, прикинул: длинный прыжок вперед, приземление на левую ногу, которая сразу же становится опорной, удар правой в голову…
Потом еще не раз мозг в автоматическом режиме вычислял все фазы нападения. Доля секунды на сближение, доля секунды на отключающий удар. Еще удар контрольный, чтобы исключить всякую случайность.
Пока это все не имело шансов на успех.
– Доброе утро! – улыбнулся Игорь.
Не отвечая на приветствие, Забродов несколько раз присел, разминая затекшие от малоподвижности ноги.
– А ты не вошел как следует в роль, – заметил Игорь. – Инструктор ГРУ все равно в тебе просвечивал.
«С тобой мне, конечно, не сравниться», – подумал Забродов. Даже сейчас с трудом верилось, что парень с открытой улыбкой и ясными серо-голубыми глазами совсем недавно задушил девушку, переломал ей шею. Илларион старался меньше об этом думать, хладнокровие было важней всего.
Безвыходных положений не бывает. Через два часа или через два дня удастся одолеть этого ублюдка, но трупов больше допускать нельзя.
Он скован по рукам и ногам, остается работать тем, что свободно: головой. Психология – тоже поле битвы, слово – тоже оружие. Не читать мораль, не призывать покаяться. Искренне каются только в пропитой получке. Сыграть на психологии – значит сбить врага с толку, внушить ложную цель. Подвести к пропасти, чтобы он радостно туда прыгнул.