Выигрыш щуплого человечка в защитных очках и джинсовом костюме должен быть гораздо больше, чем денежный приз в двести пятьдесят тысяч долларов. Деньги на самом деле значат не так много, особенно в руках неопытных людей, не имеющих связей. Кто бы ни стал победителем, он не получит свободу действий ради своего же блага. Фактически он будет только получать дивиденды со своего капитала, вложенного так, как посчитает нужным компания. В любом случае им и его деньгами будут манипулировать знающие люди и компания для него – лучший вариант.
А вот Фалько высокий рейтинг «Русского острова» позволит закрепиться в обойме. На сегодняшний день по пальцам можно пересчитать корифеев, которым хозяева канала спокойно доверят огромные средства, и чей талант гарантирует успех самого безумного и рискованного проекта.
Быть в обойме – несравнимо больше, чем сорвать разовый куш. Потерять этот шанс навсегда тоже катастрофа. Ошибок в подобных проектах не прощают и второй раз пробовать уже не дадут…
Фалько шагал по номеру взад-вперед, как зверь в клетке. Потом, не выдержав тесноты, прорвался в коридор, на оперативный простор.
Охранники бодро отчитались, что все в порядке.
А он, не глядя на них, быстро зашагал, сцепив руки за спиной, как полководец в ночь перед решающей битвой. Он разворачивался, возвращался назад – ковровое покрытие приглушало шаги, которые никак не должны были беспокоить спящих.
Внутри копошились дурные предчувствия.
Сейчас обязательно вылезет какое-нибудь дерьмо.
Лучше пусть раньше, до отъезда, пока чертово колесо не закрутилось на полные обороты.
Когда охранник, не постучавшись, заскочил в номер, Фалько сразу понял: оба-на, что-то случилось. Даже испытал облегчение. Положенная неприятность произошла, сейчас они с ней разберутся и дальше все пойдет как положено.
– Там дед вроде концы скинул.
– Какой дед? – не сразу понял Фалько.
Бузыкин, рыхлой кучей дремавший в кресле, приоткрыл один глаз:
– Изобретатель?
– Ага. Сосед выскочил, как ошпаренный. Гляжу дед остыл уже, холодный…
– Ладно, – прервал режиссер. – Пошли вместе посмотрим.
Жалко, конечно, мужика. Но если этой смерти суждено было случиться, тогда имеет смысл вздохнуть с облегчением. Смерть на острове принесла бы гораздо больше проблем.
В договоре компания защитила себя от претензий насчет увечий и потери трудоспособности.
Но смертельные случаи в расчет не брались, и тут наследники покойного могли бы всех поиметь по полной программе. Да и не только наследники – конкуренты сразу организовали бы письма в инстанции о необходимости прекратить опасный для жизни проект. Менты слетелись бы, как мухи…
Женя Куликов тихо сидел в коридоре на корточках и весь дрожал, прижавшись спиной к стенке.
– Отведи его в мой номер, – велел Фалько второму охраннику.
Фалько решительно ступил из прихожей в комнату уже позолоченную первыми чистыми лучами солнца. Вот он, Петрович, на кровати – мертвее не бывает. Что стряслось – инфаркт, инсульт? За яйца надо врачей подвесить: проверяли ведь карточки из поликлиник, анализы собирали, делали кардиограммы. Петрович, конечно, не был заинтересован раскрывать правду о своих болячках. Но эти остолопы в белых халатах – они-то о чем думали?
– «Скорую» надо вызвать. Немедленно, пока народ еще спит.
Маленький, в неизменных темных очках Фалько занервничал, вытянул из пачки новую сигарету, но сунул в рот не тем концом. Он стал не глядя закуривать и неожиданно спалил полфильтра огнем зажигалки, пока понял, что к чему.
– Куликов хочет с вами поговорить, – вернулся первый охранник.
– Какого хрена ты парня одного оставил? – накинулся Фалько. – Его же колотит всего. Сейчас устроит истерику, перебудит народ.
– Не один он там, – стал оправдываться охранник. – Еще Геннадиевич…
– Бузыкин не в счет, – отмахнулся Фалько. – Бузыкин задницы не оторвет, если что надо будет.
В отсутствие врачей и спасателей нужно было срочно поднимать кого-нибудь из съемочной группы. Здесь, в гостинице, устроились только гримеры, операторы, звукотехники и всякого рода ассистенты. Все они были москвичами и могли остаться дома, но Фалько решил, что последнюю ночь перед отлетом команда должна собраться, настроиться. Чтобы завтра никого не ждать, никого не искать – обязательно найдется хоть одна паршивая овца, из-за которой порвешь себе все нервы в аэропорту.
Теперь он лично поднял трех ассистентов. Одного оставил с покойником, приказав ничего не трогать в номере, другого послал вниз встретить «скорую» и провести врача к лифту, по возможности не привлекая лишнего внимания. Третьего оставил в коридоре – сейчас меры по недопущению посторонних нужно было удвоить.
Вчера здесь не было ожидаемого наплыва любопытных, только парочка корреспондентов и выводок сопливых девчонок, надеющихся попасть в проект в любом качестве – поварих, уборщиц, посыльных или просто подстилок на ночь. Но сегодня, в последние часы, надо быть.
Сам Фалько отправился успокоить Женю, а заодно узнать, как все случилось. Сценарист Бузыкин действительно не отлепился от кресла, но усиленно жевал усы и хмурил брови.
– Где ты ходишь?!! Женя говорит, мужика убили!
Эта фраза доконала режиссера, он непроизвольно схватился ладонью за левый бок.
– Сейчас ты меня следом за Анохиным в гроб загонишь! Тише, е-мое! Забыл, какие здесь перегородки жидкие?!!
Вернувшись в прихожую, Фалько выглянул в коридор и плотно закрыл дверь.
– Чего ты мелешь, Куликов?
Парень больше не дрожал, но сидел, скукожившись, глядя в одну точку.
– Точно не могу сказать, – губы у него кривились, как у человека, изо всех сил пытающегося не заплакать. – Просто вспомнил вдруг сон.
– Сон, – облегченно выдохнул Фалько.
– В том-то и дело, что я теперь не уверен. Может, это был не сон, слишком все сходится.
– Да уж, подобрали компанию! Одного помереть угораздило, другой сон от яви отличить не может!
– Ты послушай, – Бузыкин выразительно шевельнул сперва мохнатыми бровями, потом редкими усами, загибающимися книзу на концах.
– Тебя я слушать точно не хочу! Ты мне на ходу сочинишь историю.
– Зачем меня? Человека послушай!
– Ну давай, – режиссер снова обернулся к самому юному из игроков. – Только живее. Сейчас притянутся доктора, мне надо быть на освидетельствовании.
– Мне приснилась разная чепуха. – Вроде мы уже на острове, а там зима, холодно. Будто вы нас заставляете в прорубь нырять.
Фалько оскорбился, что его упомянули в перечне «разной чепухи», но виду не подал.