«Вам звонили…»
Не читая дальше, я вышел в меню. Не хочу знать, кто мне звонил. Какой в этом смысл, если я все равно ничего, совсем ничего уже не могу сделать. Отключив звук, я сунул телефон обратно в карман. Пусть вибрирует, главное чтобы не орал.
— Извини, — перехватив мой взгляд, тихо сказала Марта. — Он на самом деле на нервы действует.
Я попытался улыбнуться и только теперь понял, насколько был напряжен. Хорошо, должно быть, рожу перекосило, раз девчонка решила извиниться. Я представил, как моя зверская физиономия выглядит со стороны, и вяло усмехнулся.
— Я не сержусь.
— Слушай, а вопрос можно?
Девчонка была на удивление вменяема и спокойна. Не иначе жалеть меня вздумала. Только б в душу не лезла, а то ведь сорвусь.
— Попробуй, — предложил я.
— Как думаешь, а тот дядька чего видел, когда сквозь стену шел? Или он сразу ослеп?
Кажется, я переоценил порыв попутчицы, и жалеть она меня не собиралась. От этого, с одной стороны, стало легче, с другой — сделалось обидно. Что ж я, даже жалости не заслуживаю?
— У него бы и спросила.
— Спросила бы. Только один орал как резаный и не склонен был разговаривать, а второй очень торопился.
— Я и сейчас тороплюсь.
— Ты не ответил.
Я пожал плечами.
— Откуда мне знать. Я глаза всегда закрывал. Видел только очень яркий свет.
— Так мой дедушка рассказывал, — задумчиво проговорила Марта, и я отметил, что дедушка, в отличие от предков, не вызывает у нее раздражения.
— Что рассказывал? — не понял я.
— Когда он перенес клиническую смерть, его потом спрашивали, что он видел. Знаешь, как обычно рассказывают про трубу, тоннели, коридоры, в конце которых свет и родственнички стоят помершие… Дед ничего такого не гнал. Только сказал: «я видел очень яркий свет».
Она повернулась ко мне и посмотрела очень серьезно.
— Слушай, Макиавелли, а может, мы все на хрен умерли?
Мысль стегнула будто хлыстом.
И тут же хлестнуло еще раз.
— Стойте!
Я резко обернулся на голос. От Пречистенки в нашу сторону двигались трое. Впереди шел невысокий, интеллигентного вида мужчина лет сорока с аккуратной, коротко стриженой бородой. Одет он был просто. И одежду, судя по всему, с момента пробуждения не менял. Впрочем, она довольно сносно сохранилась.
Чуть позади него, справа и слева, молча вышагивали крепкие молодые парни. Не качки, но, если что, мне от такого не отбиться. А их двое. Плюс бородатый. Скверно.
— Эти на мертвых не похожи, — шепнул я Марте. — И на святого Петра с архангелами — тоже. Те двое, скорее, на охрану смахивают.
— Охрангелы, — хмыкнула девчонка.
— Не двигайтесь, — мягко, но уверенно приказал тот, что шел впереди.
Мужчины приблизились. Бородатый остановился шагах в десяти от нас. Предусмотрительно. Если я захочу перегрызть ему глотку, одним рывком не достану. А больше у меня не будет. Охрангелы, как выразилась Марта, свое дело явно знают.
Парни подошли ближе, сдернули у меня с плеча рюкзак и принялись бесцеремонно нас обыскивать. Марта хихикнула, когда пальцы молчаливого парня пробежали по ее ребрам.
— Чего? — окрысилась тут же, поймав его взгляд. — Я щекотки боюсь. И не мечтай.
Я хотел добавить, что у нее месячные, чтоб окончательно добить парня, но у того и так с рожи слетела вся непроницаемость. Я не стал усугублять, промолчал.
— Мы не грабители, — пояснил, между тем, бородатый, — и не причиним вреда. Обычные меры предосторожности. Просто мы должны убедиться, что у вас нет оружия.
— А мы не должны убедиться в том, что у вас его нет? — поинтересовался я.
— А у нас оно есть, — легко отозвался бородатый. — Но мы не причиним вреда.
— Свежо питание, — буркнула Марта, — да серется с трудом.
— Грубость тебе не к лицу, — улыбнулся интеллигент в бороду.
Девчонка вскинулась. Улыбка бородатого стала шире.
— Я не собираюсь тебя воспитывать, просто грубость тебя не красит. Чисто по-женски. Но, если ты отрицаешь в себе женственность, продолжай на здоровье.
Парень, закончивший с Мартой, изучал содержимое моего рюкзака. Второй, шерстивший мои карманы, с удивлением посмотрел на мобильник, сунул обратно и повернулся к бородатому.
— Все чисто, Антон.
Бородатый посмотрел на второго, дождался кивка и только после этого подошел, наконец, к нам ближе. Протянул руку.
— Антон.
Я пожал протянутую ладонь.
— Глеб. Это Марта.
Бородатый кивнул девчонке.
— Откуда вы здесь?
— От верблюда, — ляпнула Марта и тут же нахмурилась, наткнувшись на усмешку Антона.
Он в самом деле не воспитывал, не сыпал нравоучениями. Ему это было не нужно. В нем чувствовалась сила. Не физическая, внутренняя.
— Оттуда, — мотнул я головой в сторону Крымского вала.
— Значит с другого круга.
— Круга? — уточнил я.
— Круг, конечно, не совсем верное определение. Они не ровные, но закольцованы и без углов.
Он говорил спокойно. Не играл. И знал, что я прекрасно понял, о чем он. Он вообще слишком много понимал. Пугающе много.
— Идем, — позвал Антон.
— Куда это?
— Тут рядом. Не бойтесь, я просто хочу поговорить.
У него все выходило просто и без напряга. Это настораживало. Когда кругом дурдом, спокойствие настораживает. Или это замануха?
— А здесь поговорить нельзя?
— Здесь не самое хорошее место. Конечно, тут никого нет, но сюда приходят с других кругов. И оттуда, — он кивнул в сторону Крымского вала, — и оттуда. — Второй кивок был в сторону Смоленки. — Не со всякими людьми здесь стоит пересекаться. Встречи бывают разными. Небезопасными, в том числе. Идем?
Я покосился на Марту. Та смотрела на меня и явно ждала решения. Мужчины тоже ждали. Мне очень захотелось сказать, что я тороплюсь, и уйти, но Антон умел заинтересовывать. А, кроме того, двое его молчаливых спутников стояли за спиной, и я вовсе не был уверен, что мой отказ не будет воспринят как команда «фас».
— Идем, — согласился я.
Вопреки ожиданиям, на Пречистенку, с которой они вышли, Антон не свернул. Отошел с проезжей части, будто боялся, что его задавят, и двинул вперед по Смоленскому бульвару. Что ж, тем лучше: по пути.
Говорить он начал сразу, и говорил явно для меня. Марта поняла это довольно быстро и, одарив бородатого небрежным взглядом, отстала. Вскоре сзади послышался ее голосок, а еще через некоторое время, к моему удивлению, с ней заговорили молчаливые парни Антона. В смысл их беседы я не вслушивался — то, что говорил сам Антон, было интересней.