Сверху слышалось скрежетание когтей по металлу, затем глухое рычание хищников стало складываться в какие-то ритмичные напевы, как будто те переговаривались между собой.
Юэн покрепче ухватился за лестницу, достал фонарик и разогнал моторчик, освещая все вокруг. Осмотрев люк, он нашел с внутренней стороны небольшой засов, задвинул его и только потом переключил внимание на Кейтлин.
— Спускайся, — сказал он, но девушка в ужасе намертво вцепилась в лестничные скобы.
— Спускайся, милая. Все будет хорошо. Я рядом.
Вторая попытка тоже не дала результатов: Кейтлин торчала на одном месте, как приклеенная.
Скрежет когтей послышался снова: звери пытались подцепить люк за края. Юэн спустился поближе к спутнице и почувствовал, что ее сотрясает дрожь. Взяв девушку за подбородок, мужчина повернул к себе ее бледное лицо и предложил, глядя прямо в расширенные от страха глаза:
— Спустимся вместе.
Кейтлин заморгала, роняя с ресниц слезы, но потом все же медленно кивнула.
Держась друг за друга, они преодолели последние 15 скоб и ступили на холодный пол колодца. Над их головами продолжался скрежет когтей об лед, бетон и металл. Юэн взял девушку за руку и завел ее в комнату за железной дверью.
— Здесь они до нас не доберутся, — сказал он мягко и убедительно.
Кейтлин молча кивнула.
— Ты цела? Я тебя не поранил?
Она снова ничего не ответила, только помотала головой.
— Все, бояться нечего.
— Терпеть не могу подземелья! — выдавила она, стуча зубами.
— Ох, — выдохнул мужчина, но тут же вспомнил, что видел в комнате кое-что, подходящее к случаю.
Он за руку подвел Кейтлин к столу и посадил на металлический стул, а сам взял со стола пластиковую палочку.
— Только бы сработало… — пробормотал он, согнул палку и хорошенько потряс, как делал его отец много лет назад.
Жидкость внутри палки засияла зеленым, все ярче и ярче, пока, наконец, вся комната от пола до потолка, вместе с горой электроники, не залилась ровным жутковатым свечением. Свет успокоил Кейтлин, и Юэн отдал ей люминофор, а сам подошел к двери, закрыл ее и как следует запер. Затем вернулся к девушке, присел рядом, приобнял ее и стал ждать, пока к спутнице вернется самообладание.
Вдруг хрупкие плечи Кейтлин содрогнулись от рыданий, она повернулась к Юэну и бросилась в его объятья с такой силой, что чуть не пригвоздила его к стене. Несколько минут он просидел, не двигаясь, обнимая плачущую девушку, пока та не успокоилась.
— До утра нам ничего не угрожает, — наконец сказал он, когда рыдания стихли. Потом мягко освободился из ее рук и посадил спутницу обратно на стул.
— Как ты думаешь, что это за место? — спросил он, чтобы отвлечь ее внимание.
— Это компьютеры, — безучастно сказала Кейтлин. — Кажется, серверы.
— Откуда ты знаешь?
— Видела такие, еще в детстве.
— Интересное у тебя детство было…
Юэн посмотрел на пыльные системные блоки и толстые мотки проводов, тянущиеся вдоль потолка и исчезающие в противоположной стене комнаты.
— Люди строили бункеры, чтобы прятаться от бомб, — сказал он. — Зачем они затащили сюда компьютеры?
— Мне рассказывали, что война велась повсюду, — отозвалась Кейтлин. — На суше, на море, в воздухе и в космосе, и в компьютерах тоже.
— В интернете?
— Кажется, это так называлось…
Юэн снова посмотрел на груду мертвого оборудования.
— Интересно, сможем ли мы когда-нибудь вспомнить или понять, почему на самом деле был уничтожен мир? — задумчиво сказала Кейтлин, повернувшись к нему.
Юэн пожал плечами:
— Не знаю, детка. Но думаю, это все те же причины, по которым люди и сейчас тиранят друг друга…
Кейтлин молча кивнула.
— Люди не меняются, — добавил Юэн. — Они наследуют ненависть от отцов, а своей собственной головой думать не обучены.
— Ты уверен, что они не прорвутся? — спросила девушка, внезапно сменив тему.
— Куда им… Между нами две железные двери и бетонные стены.
— Все равно, давай дежурить по очереди?
— Дельное предложение, — согласился Юэн. — Тогда я первый, а ты спи.
Кейтлин кивнула, хотя она была слишком напугана, чтобы уснуть. Юэн накормил ее сушеным мясом и последним куском козьего сыра и дал воды. Раскладушка сгнила и покрылась плесенью, поэтому он постелил на нее свой спальный мешок, аккуратно уложил на него девушку и укутал, как родную дочь. Присев рядом, мужчина стал тихо напевать песню, которую когда-то пела ему мать:
Цветок Шотландии,
Когда тебя увидим вновь?
Мы на холмах твоих
Бесстрашно проливали кровь.
Шел к нам с войною
Сам гордый Эдвард,
Но получил от нас
И был таков.
Холмы пустуют.
Осенних листьев лег покров
На эти земли,
Где мы отвадили врагов,
Где шел с войною
К нам гордый Эдвард,
Но получил от нас
И был таков.
— Юэн, — сонно пробормотала Кейтлин.
— Да? — отозвался он, сам зачарованный песней.
— Кто такой Гордый Эдвард? Один из командиров в последней войне?
— Не знаю. Вряд ли. Я эту песню помню с детства.
— Странно… — сказала девушка, но что в этом такого странного, не объяснила, и вскоре Юэн понял, что она спит.
Последний куплет он напел про себя, но каждое слово звенело в его голове:
Все это в прошлом,
Порядок времени таков.
Но мы ведь можем
Всегда объединиться вновь:
Ведь шел с войною
К нам гордый Эдвард,
Но получил от нас
И был таков.
Черт знает, кто такой этот Гордый Эдвард; был когда-то такой тип, наверное не из приятных, раз славные предки Юэна выписали ему по первое число. Теперь вот осталось от живого человека с его страстями и мечтами о покорении Шотландии одно имя. А забудут слова этой песни в Метро города Глазго — и ничего не останется от Гордого Эдварда. Привет, забвение.
В нынешнем прекрасном мире не до сантиментов, и прошлое тут мало кого заботит, как и будущее: скоротать бы день до вечера, остаться в живых и брюхо набить, вот уже и счастье. Нет никакого прошлого, кроме вчерашнего дня, и никакого будущего, кроме завтрашнего.
За свой недолгий поход Юэн уже успел на новый мир наглядеться.
Не было у этого мира будущего, даже и завтрашнего дня не было.