— А где мама?
Ее окатила волна тошнотворного ужаса.
— Я не знаю.
Дети смотрели друг на друга, не в силах сказать то, о чем в страхе думали оба. Гвен перевела взгляд на дымящуюся миску с варевом, которую она принесла матери и поставила у стенки, и поняла, что так голодна, что готова съесть и ее кашу. И тут же ущипнула себя за руку, чтобы наказать за жадность и глупость.
Тут настил заскрипел снова: в кузов медленно забиралась Джулия. Темноволосая девчонка поддерживала ее под локоть.
— Говорят, будем тут ночевать. Приближается буря, — тихо сказала она, глядя в глаза Гвен, пока Джулия устраивалась на полу.
Где-то в темноте раздался далекий протяжный вой.
В проеме появился охранник и протянул пленникам обогреватель, работающий на спирте. Потом, забравшись в кузов, приблизился к Джулии и детям и швырнул им грубое шерстяное одеяло, все в дырах. Остальные пленники, завистливо косясь на дырявое одеяло, недобро зашептались: за что этой семье досталась такая роскошь? Почему им, а не другим?
— А как же мы? — скрипучим голосом спросил старик.
— Да! — раздались робкие голоса с разных сторон.
— Одеяла полагаются только детям и раненым, — рявкнул охранник. — Если начнете тут потасовку из-за них — буду стрелять на поражение.
— Сволочи! — пробормотала одна из женщин, и было непонятно, кого она имеет в виду.
Охранник клацнул помпой дробовика, и голоса тут же стихли. Он обвел лица пленников долгим тяжелым взглядом, словно запоминая их как следует. И каждый, на кого глядел сквозь окуляры противогаза этот человек, опускал голову.
Даже когда он закрыл дверь, все продолжали молчать.
Ночь прошла ужасно. Хотя обогреватель худо-бедно работал, дети до утра дрожали под одеялом, прижимаясь к матери. По звукам, доносившимся снаружи, можно было догадаться, что охранники несут вахту вокруг грузовика.
Скрип сапог по снегу слышался то с той стороны, то с этой, петляя кругами вокруг кузова.
— Они следят, чтобы мы не сбежали или чтобы нас не съели? — тихо спросил Майкл.
Гвен качнула головой:
— Наверное, и то, и другое…
Спали урывками: мать то и дело будила их стонами или кашлем. А когда усталость брала свое и дети смыкали глаза, в их воображение тут же прорывались кошмары.
* * *
Выбравшись из Метро на поверхность, Юэн сразу наткнулся на небольшую группу людей: они разбили лагерь и стояли вокруг костра, по-видимому поджидая его. Волна внезапного страха тут же отхлынула, как только мужчина разглядел клетчатые пледы с особым орнаментом: когда-то он означал принадлежность к королевскому дому Стюартов, а ныне — к другой странной и грозной породе людей.
— Здорово, мужики! — осторожно приветствовал гостей Юэн, в знак приветствия подняв руки ладонями вперед.
— И тебе не хворать, Юэн. Что тут у вас стряслось? — могучий мужичина шагнул навстречу, протягивая руку.
Ладонь Юэна исчезла в огромной лапище гостя.
— У меня жену с детьми угнали, Энгус. Пришлые налетчики.
— А ты, видать, в погоню собрался? — усмехнулся здоровяк.
Юэн молча кивнул. Люди у костра обменялись взглядами. Энгус заговорил снова:
— Пропусти ребят, у нас к вашим есть дело.
Юэн кивнул и отошел в сторону. Четверо из гостей направились ко входу в туннель. Дождавшись, пока все они исчезнут в проеме, Энгус продолжил:
— Мы с Дугалом к тебе прицепимся ненадолго.
Юэн снова посмотрел на окаймленное огненно-рыжими волосами лицо великана. Энгус был из людей, живших в шотландских горах в ту пору, когда война положила конец цивилизации и на весь мир обрушилась ядерная зима. Как и их легендарные предки, горцы были ребятами суровой закалки и быстро приспособились к жизни в новых условиях. Они наладили торговлю с уцелевшими шотландскими поселениями, тем и промышляли. Где жили они сами, никто толком не знал: они об этом не распространялись, а лезть с вопросами было боязно. В Метро Глазго у них была жутковатая репутация, и местные предпочитали держаться от них подальше.
— Зачем так напрягаться ради меня, Энгус? — спросил Юэн.
Эти ребята за так напрягаться точно не станут. Кроется за их предложением что-то…
— Славный ты парень… — ухмыльнулся здоровяк. — Думаем, как бы поближе с тобой познакомиться…
— Хотим убедиться, что они на юг пошли, а не на север, — объяснил Дугал, тоже улыбаясь.
У Юэна отлегло. Теперь ясно, зачем они к нему сядут на хвост: им надо убедиться, что налетчики не двинулись на север, где находятся поселения горцев.
— Я прямо сейчас выхожу, — предупредил Юэн.
— Всегда готовы, — осклабился Дугал.
Горцы подхватили рюкзаки и охотничьи ружья, и Энгус широким взмахом огромной руки показал Юэну, чтобы тот шел первым.
Ступая по скрипучему снегу, Юэн повел из города двух великанов, ступая по следам машин, в которых угнали его семью.
* * *
Утром пленники были разбужены скрежетом открываемой двери и порывом холодного воздуха. Ветер задувал внутрь кузова снежинки. Снова появилась темноволосая девчонка, за ее спиной маячил охранник.
— Скоро выдвигаемся! — сказала девчонка. — Сейчас выдадут корм. А пока можете пойти облегчиться.
Гвен приподнялась, но девчонка покачала головой.
— Не спеши. Вы трое пойдете со мной.
— Почему это? — насупилась Гвен.
— Так вам будет лучше, — сухо сказала девчонка, косясь на охранника.
— С чего это тебе заботиться о том, чтобы нам было лучше? — недоверчиво спросила Гвен.
Девчонка прищурилась:
— Не люблю, когда забирают детей или бьют женщин.
— Так уж и не любишь, — вдруг прохрипела Джулия.
Темноволосую девчонку от этих слов передернуло.
— Работа у меня такая: следить за сохранностью товара, — резко ответила она. — Вылезайте, кому сказала!
Выйдя из машины, девчонка отвела их к развалинам заброшенного дома, замеченным Гвен во время вчерашней остановки. Стен было всего три, но и на том спасибо: можно хотя бы справить нужду без того, чтобы на тебя пялились незнакомые мужики с ружьями.
Они вернулись к грузовику. Пока девчонка помогала Джулии, у которой вроде бы наступило просветление, забраться в кузов, охранник вдруг схватил Гвен за руку и дернул ее в сторону.
— Эй! — сказала Гвен. — Чего надо? Отпусти меня!
Джулия встревоженно обернулась: она-то знала, что может понадобиться этим шакалам от девчонки. Хотя она все еще нетвердо стояла на ногах, дать дочь в обиду Джулия не могла. Майкл стоял, сжав зубы, и нижняя губа его подрагивала.