— Если б мы следовали всем инструкциям начальства, нечисть половине Рамодановска давно бы уже глотки порвала. Это он для перестраховки. В случай чего, отмазка будет: предупреждал! Короче, глупость.
«Интересно, а Дашка о моих вчерашних похождениях знает? — мелькнула в голове юноши мысль. — Скорее всего нет. Иначе бы уже домоталась». Валентин задрал голову верх. Закат давно уже отгорел. В темном небе висела полная луна, которую не в силах были затмить неоновые вывески реклам ночного города.
— Я тоже считаю, что это глупость. Я вот недавно высшего вампира в одиночку завалил.
— В одиночку, как же! А я просто рядом стояла.
— Да я не спорю.
— И нечего нос задирать. В нашу контору по блату не возьмут. Мне десять лет было, когда я первого вышедшего на связь с нашими структурами эльфа на его родном языке обматерила.
— За что?
— За то, что он Стасу морду набил.
— Чего-о-о? — выпучил глаза Валентин.
— Того! Папа… в смысле, брат… ну, короче, Стас. Он был первый, через кого с нами на связь вышли, установили контакт. Это, помнится, зимой было, в двухтысячном. Тот придурок, контактер, был предшественник Эльгарда. Прямо домой приперся, идиот, и начал нести ахинею. А Стас дома в тот момент был один, и я — малявка, в соседней комнате. Думаю, Стас за меня испугался. Иначе просто позвонил бы куда надо, спокойно сдал его в дурдом, — а он решил на всякий случай его сначала обезвредить. А ты, думаю, уже знаешь, что такое махаться с эльфом. Короче, посланец мира его заломал, а заодно нос расквасил. И тут я из соседней комнаты выползаю — и на чистом эльфийском и по матушке, и по батюшке этого посланца охаживаю. Как потом выяснилось, я здорово расширила их словарный запас. Ты бы видел их глаза. Эльгрейна и Стаса в тот момент. Папа потом долго допытывался, откуда я такие слова знаю. Не призналась.
— Мне признайся, кто научил?
— Пацаны в нашем дворе.
— Стоп! А эльфийский откуда у тебя появился? Если это был первый контакт…
— Родовая память. Не у каждого в потомстве проявляется. Это потом уже спецы исследование провели. Во мне течет эльфийская кровь. Где-то на рубеже прошлого тысячелетия сюда прорыв был. Так что мы со Стасом в своем роде метисы, или мулаты, называй как хочешь. Седьмая вода на киселе, короче. Оказывается, наши расы, соединяясь, могут давать потомство. Это тоже на нашем примере было выяснено. Так-то вот.
— Теперь я понимаю, почему ты в девятнадцать майор.
— Умница. Говорят, у меня врожденная способность к языкам.
— Наших, земных, сколько знаешь?
— Два. Русский и матерный.
— Круто.
— Я по иноземным языкам специалист. Это для нашей конторы гораздо ценнее. Не распыляюсь.
— А в школе? — опешил Валентин. — Тебя что, в нашей школе языкам не учили? Я вот, например…
— Английский со словарем освоил, — фыркнула Дашка, — на этом уровне любой дурак может заявить, что знает все языки мира, где есть письменность. Я имею в виду разговорный язык.
— А-а-а…
— Бе-э-э… — передразнила девица, — приготовься, начинаем работать.
Они уже приближались к парку. Из ресторана, расположенного напротив его входа, в этот момент вывалилась полупьяная компания, состоящая из лиц так называемой кавказской наружности, как любит отмечать в своих сводках наша доблестная милиция. Их пути пересеклись прямо у входа в парк.
— Слюшай, Гоги, какой дэвочка.
— Э! Дарагой, дэвочка в формэ!
— Люблю дэвушка в формэ! Мой дэнь раждэнья. Хачу дэвушка в формэ!
Валентин начал багроветь.
— Э, твой кавалэр савсэм малчик, пайдем с настоящий мущин, нэ пажалеэшь!
Стажер распахнул полы пиджака, дав возможность обозреть скрывающуюся под мышкой кобуру.
— Вах! Зачэм такой пошлый намек?
— Э! Дарагой! Всо харашо.
— Бэри себэ, дарагой, мы нэ против.
— На тэбэ бутылка вина, нэ обижайся, брат.
В руки Валентина плюхнулся довольно солидный пузырь. Кунаки подхватили загулявшего именинника под белы ручки и потащили его на другую сторону улицы — обратно в ресторан.
— Так, — менторским тоном сказал Дарья, — первый прокол. Откуда у члена ДНД ствол? Официально право ношения оружия в нашей команде имею только я.
— Я мог бы и кулаками, — начал оправдываться Валентин, — но это уже чепэ. Сыр-бор начнется, и задание провалено.
— Болван! Отшила бы я их — и этим дело кончилось. А что, если эти горцы начнут языками чесать?
— Не начнут. Думаешь, им охота признаваться, что они сдрейфили?
Валентин видел, что Дашка ему выговаривает чисто по обязанности, а сама чем-то очень довольна. Они углубились в парк, но пошли не по центральным аллеям, освещенным ночными фонарями, а окольными тропками, вдоль которых были раскиданы редкие скамейки. Именно в таких местах обычно поджидает свои жертвы не справившаяся с влиянием полной луны нечисть.
— Слушай, а ведь это моя первая взятка. — Валентин попытался рассмотреть этикетку на презентованной ему бутылке вина. — Может, попробуем?
— Я тебе попробую!
— Ладно, ладно, не наседай. Понимаю, на службе. Кстати, там впереди кто-то есть.
Дарья прислушалась. Откуда-то из глубины парка до нее донеслись приглушенные расстоянием голоса, звон гитары и веселый смех.
— Молодняк гуляет, — авторитетно сказал она таким тоном, словно ей самой было за семьдесят. — Однако проверить надо.
— Чего ради? Гуляют — и пусть гуляют. Никто ж не орет: спасите, помогите!
— У вампиров есть один ментальный прием. Жертва может радостно хихикать и даже стонать от наслаждения, не чувствуя, что из нее высасывают кровь. Они потом, кстати, этим прикрываются. Укус, дескать, по обоюдному желанию был, и все! Не подкопаешься. А мы потом получай еще одного нового вампира. Тебе это надо?
— Не надо. Пошли разбираться.
— Э! Ты только не увлекайся. Это скорее всего обычная тусовка, где парочки могут прилюдно целоваться взасос…
— Не волнуйся. Я им на всякий случай клыки обломаю, и пусть дальше целуются. За полчаса весь парк обезвредим.
Дарья посмотрела в смеющиеся глаза Валентина, улыбнулась, но на всякий случай сунула ему кулачок под нос:
— Без моего приказа не дышать!
Стажер набрал в грудь побольше воздуха, захлопнул рот и замер, уставившись выпученными глазами на свою суровую менторшу.
— Да хватит тебе! — Дарья ткнула его кулачком в живот, заставив воздух со свистом выйти наружу. — Пошли.
Ночной дозор двинулся на голоса. Звон гитары становился все ближе и ближе.