— Так он что, так и лежит там? — встревожился Илларион. — Слушай, он же на самом деле замерзнет!
— Не замерзнет, — Сорокин махнул рукой. — Его какая-то тетка за ногу в квартиру затащила.
— Жена, — пояснил Илларион. — Есть женщины в русских селеньях… Так что стряслось? Или это служебная тайна? Клянусь, я больше не буду путаться под ногами.
Сорокин тяжело вздохнул, никак не отреагировав на шпильку. Это уже был тревожный симптом, и Илларион отправился на кухню ставить чайник.
— Ты знаешь, — через некоторое время крикнул из комнаты Сорокин, — нам пришлось отпустить Вареного.
Илларион молча, колдовал над заварочным чайником.
— Ты меня слышал? — спросил Сорокин, заглядывая на кухню.
— Этого следовало ожидать, — пожав плечами, ответил Илларион и принялся разливать чай. — Против него у вас ничего нет, правда? Кареева убил Вагин — с целью ограбления, разумеется. Вагина застрелил капитан Нагаев, а Нагаева расстреляли и сожгли те типы, которые потом взлетели на воздух вместе со своим джипом…
— Все это невозможно доказать, — сказал Сорокин, без приглашения подсаживаясь к кухонному столу и обхватывая чашку с чаем ладонями, словно они у него замерзли.
— Все это очевидно, — возразил Илларион. — Вареный устранил всех, кто хоть что-нибудь знал об этом деле. Забудь о нем, Сорокин. Ну, что это за дело? Уголовник, лезущий в политику и по дороге шлепающий слишком любопытного писаку — тоже мне, сенсация. Этим у нас никого не удивишь, и ничего, кроме неприятностей, лично ты с этого дела иметь не будешь. Причем, судя по твоему виду, неприятности уже начались.
— На себя посмотри, — проворчал Сорокин. — Мой вид ему не нравится, видите ли… — Он вдруг хватил кулаком по столу, так что чашки испуганно подпрыгнули, расплескивая чай. — Сволочи! И ведь никак его не ухватить, потому что, кроме набросков статьи, которые этот твой Вагин взял у Кареева, да кареевского блокнота, в котором ни черта не разберешь, у нас ничего нет. Кстати, я так и не понял, почему ты передал нам только ксерокопии, А где оригиналы?
— Понятия не имею, — ответил Илларион, глядя на него чистыми простодушными глазами. — Ты пей чаек, полковник. Карамельку тебе дать? Обожаю чай с карамельками.
— Ты мне рот не затыкай своими карамельками, — строго сказал Сорокин. — Ты скажи, зачем тебе ори гиналы?
— А зачем тебе? — вопросом на вопрос ответил Забродов. — Ты же сам сказал, что толку от них никакого.
У меня их нет и никогда не было, а если бы и были, то я бы очень сильно подумал, прежде чем их тебе отдать.
Что-то мне лицо твое не нравится, полковник.
— Посмотрел бы я на твое… Сегодня утром мне позвонили, — он значительно поднял кверху указательный палец и потыкал им в потолок, оттуда.
— Там чердак, — напомнил Илларион.
— Вот оттуда и позвонили, — саркастически сказал полковник. Позвонили и сказали, чтобы я прекращал заниматься ерундой и нарушать покой уважаемых граждан Ты пойми, мне эти кареевские бумажки не нужны.
Раньше не были нужны, а теперь и подавно. Я только хочу сказать, что тебе они тоже не нужны, понимаешь?
— Понимаю, — Илларион кивнул и задумчиво позвенел ложечкой в чашке. Кто тебе звонил, ты, конечно, не скажешь.
Сорокин только фыркнул, как бегемот, прихлебывая обжигающий чай, и предостерегающе помахал указательным пальцем перед лицом Забродова.
Илларион молча пронаблюдал эту пантомиму, сходил в комнату за сигаретами и закурил, бесстрастно отметив про себя, что опять превышает норму.
— Так когда, говоришь, вы отпустили Вареного? — спросил он.
Сорокин посмотрел на часы.
— Сорок восемь минут назад, — сказал он.
— Кстати, — Илларион глубокомысленно наморщил лоб и закатил глаза, имитируя усиленную умственную работу, — а что ты сказал этому… ну, который тебе звонил и которого ты мне не хочешь называть?
Лицо Сорокина было похоже если не на каменную глыбу, то наверняка на что-то другое, столь же неодушевленное — на картофелину, к примеру, особенно после того, как он закрыл глаза.
— А что я ему мог сказать? — не открывая глаз, отозвался Сорокин и снова отхлебнул из чашки. — Сказал, что выпускать Вареного жаль, потому что ниточки от него тянутся наверх, и если на этого волчару как следует нажать, то он расколется… Фактически, я дал понять, что он уже почти раскололся.
— Ох и сволочь же ты, полковник, — восхищенно заметил Илларион.
Сорокин вдруг ухмыльнулся и открыл глаза, в которых действительно прыгали веселые чертики.
— Работа такая, — с притворным смирением сказал он.
* * *
Илларион оставил машину на Большой Дмитровке и пошел пешком. У него были некоторые сомнения относительно того, правильно ли они с Сорокиным поняли друг друга, но он решил разобраться с этим позже, если все произойдет так, как он рассчитывал.
Он шел по Столешникову переулку и пытался понять, зачем ему нужно то, что он затеял. Месть не имела смысла по определению, поскольку ни смерть Вареного, ни арест его высокопоставленного покровителя не могли оживить Виктора Вагина или помочь Тарасову выйти из больницы. И уж подавно они не могли помирить Забродова с Татьяной или как-то повлиять на обстановку в стране. Сколько бы ты ни давил тараканов по одному, меньше их не становится, это аксиома. «Но если вообще не обращать на тараканов внимания, — подумал Илларион, останавливаясь напротив узкого проезда между двумя домами, — очень скоро они начнут воровать еду прямо из твоей тарелки и спариваться у тебя на голове».
Он дважды обошел вокруг квартала, решая, с какой стороны лучше проникнуть в дом. Впрочем, слово «лучше» сюда совсем не подходило: цитадель Вареного казалась неприступной и наверняка хорошо охранялась.
Дело сильно осложнялось необходимостью проникнуть в дом незаметно, поскольку было неизвестно, сколько придется ждать.
Окончательно убедившись в том, что надежного прикрытия на пути к особняку Вареного не существует, Забродов решил рискнуть. Он снова обогнул квартал и, зайдя с соседней улицы, углубился во дворы. Этот путь привел его к остаткам старинного брандмауэра, поверх которого виднелась свежая кирпичная кладка, накрытая двумя рядами терракотовой черепицы. В верхней части трехметровой кирпичной стены виднелись полукруглые декоративные просветы, забранные все той же витой чугунной решеткой. Это было солидно и красиво, а значит, Илларион не ошибся в расчетах и вышел прямиком к стене, окружавшей владения Вареного.
Он посетовал на то, что не дал себе труда как следует подготовиться к этой вылазке. Все было бы гораздо проще, окажись при нем моток веревки и какой-нибудь крюк… а еще лучше, хорошая приставная лестница или танк, чтобы без лишнего напряга пройти прямо сквозь стену.