— Берегись! — Мы закричали это хором. Закричали — и поняли, что опоздали.
Нет, у Варвары был выбор. В последний момент увернуться от опасности — или замкнуть портал. Она выбрала второе.
Я отвернулась, чтобы не видеть, как её сшибает с метлы и вдавливает в землю. Как бросаются к тому, что осталось от её тела, Олег и Ричард. Мужской рефлекс — всегда быть в центре событий. Даже в такой ситуации. Впрочем, Олега можно понять. Когда он рухнул возле матери на колени, глаза у него были совершенно стеклянные. И чёрные. Он ничего не говорил, просто смотрел…
У меня к горлу подступил комок… Варвара…
Она была ещё жива, но я подходить не стала. Мне и отсюда было прекрасно видно раздробленные кости и тускло отсвечивающую кровь, разлившуюся по асфальту. Неаппетитное зрелище.
— Мария…
— Что? — Я оглянулась.
Девчонка подошла ко мне вплотную, но смотрела куда-то вдаль — не то на светлеющий горизонт, не то на вереницу бетонных столбов, соединённых проводами.
— Мария… а если она умрёт, то…
— Она умрёт! — решительно обрубила я. Ни к чему плодить лишние иллюзии. — Ни одна кошка… и тем более — ни один человек не оправится от таких ран. Ты разве не чувствуешь?
— Чувствую, — покорно кивнула Ленка. — Я теперь всё чувствую. И как ей больно — тоже чувствую. И ещё я теперь знаю, кто ты. Я про тебя в книжке читала. Только мама говорит, что это сказки. Ну то есть мифы. Но это ведь одно и то же, да?
Я глубокомысленно хмыкнула.
И неожиданно для самой себя подалась вперёд, пресловутым шестым чувством унюхав какие-то изменения в поведении Олега. Парень вдруг прекратил скорбеть, вскочил на ноги и, оглядевшись, бегом рванул к ближайшей мусорке. С энтузиазмом порывшись в ней несколько мгновений, он выудил сомнительной чистоты бутылку из-под водки и бросился обратно.
Пахнуло магией. Очень сильной магией. В обычной ситуации у меня бы от такого шерсть дыбом встала, но сейчас она ещё и улечься-то толком не успела…
— Что он делает? — удивлённо спросила малявка. И сама тут же ответила на свой вопрос: — Хочет поймать её отлетающую душу?
— Почти угадала, — мурлыкнула я. — Только душу в бутылке не удержишь. Ему нужно всего лишь её последнее дыхание.
— И тогда он сможет её воскресить?
— Скорее всего — нет. — В этот раз я решила быть предельно честной. — Но он всё равно попробует. И ещё раз попробует… Что ж, по крайней мере в ближайшие лет семь ему будет чем заняться.
— А потом?
— А потом выйдут все возможные сроки.
— Поня-а-атно, — протянула девчонка.
И тут…
Нет, гром не грянул. И молния не ударила в телебашню, озарив всё вокруг неоновой вспышкой. И даже воробьи не вспорхнули с ближайшей акации шумной чирикающей стайкой.
Лишь тихо звякнула завинчиваемая крышечка бутылки да Ленка тяжело вздохнула, будто силясь поднять груз, который ей не по плечу.
В этом мире снова сменилась Верховная ведьма. И это не было большой бедой — скорее традицией, законом природы. Но на душе отчего-то было так тоскливо, что хотелось выть. Громко и совершенно по-собачьи. Потому что только собаки могут так отрешённо и самозабвенно оплакивать смерть хозяина. И пусть Варвара не была моей хозяйкой… но подругой, соратницей… И если бы было возможно — я отдала бы за неё одну из своих девяти жизней. Точнее, из оставшихся трёх.
Жаль, не тот случай…
Гнетущую траурную тишину прервал весёлый гомон. Двери ресторанчика распахнулись, и наружу вывалилась развесёлая толпа, возглавляемая с трудом держащимися на ногах молодожёнами. Я едва успела накинуть на место побоища плотную иллюзию, когда малявка резко переменилась в лице и с воплем «Мама!» бросилась к одной из празднующих.
— Ленка, ты что здесь делаешь? — всплеснула та руками. — Ты как сюда попала?
— Мам, я тебя искала. Ты же не предупредила, что задержишься. А я котлеты пожарила, а они уже остыли. И мне было так грустно, — бодро затараторила девчонка.
— Ты что, одна сюда пришла? Ты откуда вообще узнала, куда идти?
— Я не одна, я с Олегом приехала!
— С каким ещё Олегом? — нахмурилась мамаша. — Я тебе сколько раз говорила, что с незнакомыми дядями общаться нельзя!
— Он не незнакомый! Он сказал, что, когда я вырасту, он на мне женится. Честное слово!
— А квартира? Она что, открыта? О господи! Это не ребёнок, это какой-то кошмар. За что мне такое наказание?!
— Я не наказание, я — ведьма, — попробовала возразить малявка, но родительница была непреклонна.
Подхватив сопротивляющуюся дочурку на руки, женщина строевым шагом направилась к выходу из переулка.
А я осталась. Мне некуда было спешить.
«Интернет… Это помойная яма, в которую сваливают все кому не лень всё что ни попадя! Никакой таможни, никакой цензуры и никаких границ! Умопомрачительная вседозволенность! Вот и помрачаются… Черпают из этой клоаки все, кто только научился мышкой двигать и на кнопочки нажимать. И прикипают к поганому окошку монитора, как к замочной скважине, продвинутые, свихнутые с ума, начисто забывшие о реальности — наши дети. Конечно, и очень нужная информация, и оперативность, и объём услуг, немыслимый ранее, — всё это плюс. Но пока до нужного сайта докопаешься, сто пудов мусора на голову обрушишь. Это как в секонд-хенде — среди тонны чужих отбросов одно изделие с бирочкой производителя…»
Так в своё время старомодно негодовал и сокрушался отец пятнадцатилетнего Женьки в попытке оторвать сына от компьютера. Безуспешно! Никак не состыковывались интересы двух поколений, и, непонятый, он, чтобы хоть как-то сохранить ниточку взаимоотношений, продолжал поставлять материальные средства на технический алтарь сына. Всякое новое программное обеспечение, видеоплаты, видеокарты — это были ценности первой величины. Он перестал понимать сына уже давно и обиженно считал, что именно Интернет повинен в этом. Все мысли — игровые диски, все друзья — в чате, все время — за компьютерным столом… Даже имя своё Женька переделал на западный лад, назвавшись в Сети — Джонни. О, если бы вернуть то время!
И вовсе не Интернет отобрал у него сына, а двое подонков, возможно, из таких же любителей игр, для которых жизнь и смерть стали понятием виртуальным. Просчитанные ходы действий имели для них гораздо большее значение, чем реальный результат. Удача выводит на следующий уровень опять же действий, неудача — всего лишь вариант… Цена жизни? Она определилась стоимостью мобильника, который они забрали у парнишки.
И лучше бы он не сопротивлялся, а отдал бы добровольно всё, что имел! Но любители игр серии «Меча и магии» имеют свою мораль, не совместимую с моралью играющих в «СТА».