— Какой хорошенький, — сказала Мартышка. — Как называется?
— Подосиновик.
— А почему он рос под березой?
«О господи!» — произнес Борис мысленно. Вслух он заметил:
— Не он под ней, а она над ним росла.
Пока Мартышка пыталась разобраться в этой подозрительной фразе, Борис успел удрать к Алексею Палычу.
У Алексея Палыча дела шли похуже, но зато он нашел один белый.
— Не густо… — сказал Алексей Палыч. — Сухо, наверное.
Как и большинство грибников, Алексей Палыч был склонен обвинять не себя, а природу. Если грибник найдет мало грибов, то он всегда найдет много причин: мало дождей, много дождей, ранняя весна, поздняя весна, ночные заморозки, мало солнца и, годящаяся на все случаи, — «тут до нас целый полк прошел, все вытоптали».
На сей раз виноватым оказалось солнце, ну, а если добираться до самых корней, то Бюро прогнозов погоды, лишившее дождей целую область, вопреки своим показаниям. «Тюрьма по ним плачет» — так говорили в Кулеминске про метеорологов рыбаки, грибники и дачники. Алексей Палыч сначала помалкивал: образование он получил как раз в Метеорологическом институте, но со временем и он распоясался.
— Сухо, — повторил Алексей Палыч. — Да и вообще, в нашем положении грибы не спасение. Калорий на их сбор мы затрачиваем больше, чем получаем при еде. Впрочем, надеюсь, у нее хватит ума не настаивать на продолжении похода.
— Смешно говорить, — сказал Борис. — Остальные-то соображают… А рюкзак она нарочно столкнула. Я хоть и не видел… От края он лежал далеко, а ног у него нет.
— Вот это мне совсем непонятно. Казалось бы, она заинтересована в продолжении похода… Теперь ясно, что это невозможно. Что-то, Боря, концы с концами не сходятся.
Подошла Мартышка. Нет, не подошла — подбежала, задыхаясь от счастья. В руках она несла громадный белый гриб.
— Во какой! Это какой? — крикнула она, показывая Борису язык.
Но Борис знал цену таким шикарным грибам, особенно в сухое лето. Он взял «полковника» — так называли в Кулеминске белые — и безжалостно отломил половину его ноги. Мартышка ойкнула, словно это была ее собственная нога. Борис показал ей трухлявую половинку и отломил остаток. Гриб оказался весь источенным червями, а в шляпке они обнаружились в живом виде.
— Ну и что! — сопротивлялась Мартышка. — Симпатичные червяки. Их можно выгнать, а гриб засушить.
Борис протянул ей остатки «полковника».
— Выгоняй. Скажи им «кыш»!
Мартышка ударила Бориса по руке.
— Ты все умеешь испортить!
Пока Борис размышлял, что такого он тут напортил, Алексей Палыч, со свойственным ему стремлением к миру, выступил в роли огнетушителя.
— Марина, — сказал он голосом мягким, и призрак пальмовой ветви возник в его кулаке, — гриб твой прекрасен, но он червивый и в пищу не годится. Борис поступил правильно.
Но Мартышка мира не приняла.
— При чем тут пища! — закричала она. — Он такой красивый и большой! И я сама его нашла! При чем тут правильно-неправильно?! Ломайте свои!
Слегка обескураженный этим взрывом, Алексей Палыч чувствовал, что дело тут не в грибе. Кажется, Борис уничтожил не продукт, а нечто иное. Он понимал также, что сейчас не время для ссор, даже самых пустячных.
— Возьми мой, — предложил он примирительно. — Он тоже белый и совершенно чистый.
— А мне ваш не нужен! Мне нужен мой! И вообще, я дальше не пойду с вами!
Марина развернулась и побежала к берегу озера.
— Не заблудись! — крикнул ей вслед Алексей Палыч.
— Не заблудится, не беспокойтесь, — заметил Борис.
— А ты думай, прежде чем сказать или сделать.
— О чем думать?
— О том… — сказал Алексей Палыч туманно, ибо четко сформулировать свою мысль не успел. — О том самом, что ты не один на свете живешь. Кроме того, она первая предложила тебе свитер…
— Значит, я теперь всю жизнь должен кланяться?
— Довольно, — строго сказал Алексей Палыч, — не хватает еще, чтобы мы с тобой поссорились.
Борис слегка обиделся, но промолчал. Он не понял, почему Мартышка кричала на Алексея Палыча, а не на него. Он еще не научился понимать, что при ссоре двоих очень часто достается третьему, невиновному. Так же как сегодня на плоту попало Мартышке, хотя гнев Бориса был направлен на Лжедмитриевну.
Кроме того, мысли об утонувших продуктах постепенно, но неутомимо натягивали нервы всей группе. Бактерии ссоры плавали в воздухе невидимым облаком. Всем было обидно, что поход завершается, едва начавшись. Обида была общей, но растекалась она по разным каналам.
Как раз сейчас у костра Шурик ссорился с Валентиной из-за того, что отказался идти за водой.
Примерно в это время Гена не полез в воду отцеплять крючок, зацепившийся за камыш, а дернул с такой силой, что порвалась леска.
И даже Стасик и Чижик, устав от бесплодных поисков, перемолвились парочкой слов, совсем не относящихся к тому, чем они занимались.
После ухода Мартышки дело пошло побыстрей. Алексей Палыч и Борис не отвлекались на разговоры: впервые в жизни они искали грибы не для удовольствия, не ради грибного азарта, а с настойчивостью голодных людей. Это изменило психологию поиска. Алексей Палыч заметил, что глаза его стали зорче, безошибочно отсекали жухлые листья, световые пятна и другие «обманки». Зато почти полностью отключился слух — все органы чувств работали на желудок.
Кепка Бориса быстро наполнилась. Урожай состоял в основном из сыроежек с редкими, как сказал бы геолог, вкраплениями красных; белых грибов больше не попадалось.
Борис снял свитер, перетянул рукавами воротник; часа через полтора наполнился и свитер.
Когда Алексей Палыч и Борис вернулись к костру, все уже были там.
Стасик и Чижик сидели с понурым видом: они обшарили все дно по линии переправы, но кошка их не вытащила ничего, кроме куска сети. Это говорило о том, что озеро посещалось браконьерами. Встретить браконьеров было бы просто прекрасно, но надежды на это не было; сеть оказалась давнишней, совершенно гнилой.
Мартышка, в соответствии со своим городским воспитанием, забыла, зачем пошла в лес, и принесла букетик цветов. Практичный Шурик заметил, что цветы очень украсят ее могилу, когда она помрет с голоду.
Гена поймал три небольшие плотвицы и два озерных ерша, которые могли выглядеть рыбинами только под микроскопом.
И лишь Алексей Палыч и Борис принесли нечто существенное.
Целая куча грибов вызвала приступ оптимизма. Кто-то даже заметил, что в лесу не так уж и трудно прокормиться. Даже Шурик, центр управления которым помещался в желудке, поддался обману и побежал за водой.