– Что значит, если можно? – развел руками полковник Иваницкий. – Все документы в вашем распоряжении. Поедем в штаб, я вас с ними познакомлю. А на склады не хотите больше?
– По документам работать удобнее, – ухмыльнулся майор ГРУ. – Кто-то же до меня посчитал эти бомбы, снаряды? Возьму пару цифр для отчета и…
– Вы что, собрались уезжать?
– Если найду то, что мне надо, то уедем сегодня.
– К обеду? К ужину?
– Будет видно.
Оказавшись в штабе, майор Кудин попросил дать ему отдельную комнату и принести туда документы. Он работал с ними около часа, вернее, делал вид, что работает. Лишь только он оказался один, тут же вынул из портфеля завернутую в полотенце трубку телефона и защелкал клавишами. И только потом сообразил, что трубка не работает.
«Что такое?» – он осмотрел ее со всех сторон. На всякий случай пару раз щелкнул переключателем, но та так и не ожила.
Затем он проделал ту же самую операцию, что и Борщев ночью – открыл крышечку, вынул аккумулятор и приложил его к языку.
Но делал это с большей осторожностью, чем заместитель начальника полигона, опасался сильного разряда.
Жизнь еле-еле теплилась в аккумуляторе, электричества не хватило бы и на то, чтобы зажечь трехвольтовуго лампочку.
– Вот те на… – пробормотал Кудинов, вспоминая, не включал ли он случайно вчера переключатель, не оставил ли его в рабочем положении, не могли телефон отсыреть.
Потом его взгляд остановился на старомодном тяжелом телефонном аппарате, стоявшем на несгораемом шкафу.
«Звонить отсюда Бахрушину не стоит, телефон, скорее всего, прослушивается и ничего путного передать не смогу, скажу лишь, что выезжаем сегодня. Хотя… – улыбка тронула губы Кудина, немного припухшие после беспутно проведенной ночи, – я позвоню, Леонид Васильевич человек сообразительный, поймет».
Телефон был внутренний. Сперва Кудин связался с коммутатором и попросил соединить его с Москвой, назвал номер – сперва один, затем на всякий случай второй. Бахрушин мог по своей привычке работать с утра дома.
– Да, майор, я вас слушаю, – через пару минут в трубке раздался спокойный голос полковника.
– Проверка проведена, Леонид Васильевич.
– И как результаты? – Бахрушин сидел в мягком кресле в своем кабинете и тоже улыбался. Их улыбки – и Кудина, и Леонида Васильевича – были похожи, как близнецы-братья. Оба понимали, их разговор прослушивается и поэтому в словах не может быть и грамма правды.
– Все на этих складах нормально, мы с вами ошиблись. И искать нужно в другом месте.
«Наверняка он что-то нашел», – подумал Бахрушин и ему не терпелось расспросить Кудина, но сделать это следовало как можно осторожнее.
– Вы осмотрели все склады?
– Конечно!
– Я за свою жизнь, – проговорил Бахрушин, – не видел ни одного склада, на котором было бы все в порядке. Небось, пьянствовали все это время, а отчет составляете по документам, сидя в отдельном кабинете и мне рожи корчите?
– Без застолья не обошлось, – рассмеялся майор Кудин, – но проверку мы осуществили в самом полном объеме.
– Ну что ж, – вздохнул Бахрушин, – отрицательный результат – тоже результат.
Хотя я и огорчен, что искать придется в другом месте.
– Приеду – положу вам отчет прямо на стол, Леонид Васильевич.
– Что в нем толку, если на складах все в порядке!
Когда трубка уже лежала на рычагах аппарата, майор собрал документы, сложив их аккуратно стопой на краю стола и вышел на крыльцо штаба.
* * *
Отъезд комиссии состоялся на следующий день.
«Рафик» стоял возле чисто побеленного бордюра перед зданием штаба, готовый к отъезду. Ничто больше здесь майора Кудина не задерживало. Он свою роль исполнил, узнал, что может пригодиться полковнику Бахрушину, а что делать дальше – то ли прослеживать цепочку, по которой уходит спирт, то ли сразу накрывать Иваницкого и Борщева – это уже не входило в компетенцию майора.
Его ждали другие проверки, другие открытия.
– Спасибо, – протянул он руку Иваницкому.
– За что? – изумился полковник.
– За угощение, за девочек. Будет возможность – заеду еще.
Улыбка майора Кудина не понравилась полковнику. Она не предвещала собой ничего хорошего.
– Рад, что вам понравилось, – Иваницкий тоже улыбнулся, но несколько испуганно. Он уже представлял себе, что произойдет с проверяющими в ближайшем будущем.
«Слава богу, что мне не придется делать это своими руками!» – подумал Иваницкий, зная крутой на расправу нрав Гапона.
– Я тут распорядился вам кое-что в дорогу собрать, раз уж обедать не остаетесь.
– Что вы, полковник, оставьте это для следующей проверки.
Солдат с большим картонным ящиком в руках стоял и не знал, что делать с ним дальше.
– Может возьмете? Это же от чистого сердца.
– Что там?
– Не деньги же я предлагать стану. Выпивка, закуска…
– Ладно, грузите, – распорядился майор Кудин. Ему стало жаль солдата, с трудом удерживающего в руках тяжелый объемный ящик.
– Хоть до КПП вас проведу, – сказал Иваницкий, садясь в свой командирский «Уазик», и машины отъехали.
Подполковник Борщев стоял на крыльце и пристально смотрел вслед удаляющимся машинам.
«Эх, неспокойно, неспокойно, – думал он. – Была бы моя воля, я бы остановился. Черт с ними, с деньгами! Все доллары в мире не заработаешь, а на обеспеченную старость хватило бы».
Майор Кудин не вышел из «рафика», а попросил шофера:
– Посигналь на прощание, – и Иваницкий остался стоять в воротах КПП, глядя на то, как набирает скорость микроавтобус, унося проверку ГРУ в сторону шоссе.
Майор Кудин и люди, приехавшие с ним, могли теперь расслабиться. Дорога предстояла не близкая. Шофер с завистью поглядывал в зеркальце заднего вида, укрепленное над лобовым стеклом, на вытянувшихся, дремавших офицеров. Ему самому мало пришлось поспать этой ночью.
Он хоть и не выпил даже ста граммов, все равно чувствовал себя разбитым. Ведь ночью громко гремела музыка, слышался женский визг и хохот. Попробуй усни, если знаешь, что другие развлекаются. А себе позволить подобного шофер не мог.
Майор Кудин и другие офицеры всегда могли оправдаться потом, что действовали в интересах дела. А в интересах какого дела действовал бы он, случись ему поразвлечься с деревенской девицей?
«Рафик» вывернул на Минское шоссе, пронесся мимо остановки пригородного автобуса, и шофер только машинально считал километровые столбы да прикидывал в уме" где бы сделать первую остановку, чтобы немного отдохнуть. Он даже придумал подходящий повод, решил сказать, что перегрелся двигатель.