– Ну, спирт, и что из того? – ответил экспедитор.
– А куда вы его везете?
– На завод везем.
– На чей завод? – спросил Комбат.
– Да пошел ты… – бросил экспедитор, – ни хрена я вам больше не скажу! А если через полтора часа мы не появимся на месте, то можете считать, вы трупы. Так кто вы такие?
– А ты, Андрюша, говоришь, что он не разговорчивый, – сказал Комбат, кивнув на привязанного к сосне экспедитора. – Слушай, Андрюша, друг ты мой сердечный, убивать я его не хочу, единственное, что меня интересует, так это чтобы этот мелкий начальник заговорил. Иди-ка принеси ведро спирта!
Подберезский понял, что Комбат затевает представление, но на всякий случай спросил:
– Ты что, хочешь их угостить?
– А почему бы и нет? Иди, неси. Посмотрим, как они станут его пить. И кружку захвати.
Комбат опустился на землю, вытащил пистолет из кармана куртки и принялся его рассматривать.
– С оружием ездишь, кобура под мышкой… Наверное, ты какой-то бандит, – вслух рассуждал Комбат. Тон, каким он это говорил, ясно показывал, что этот здоровый мужик сейчас издевается.
Вскоре появился Подберезский с погнутым грязным ведром, полным спирта. Ведро он держал в одной руке, а в другой алюминиевую кружку.
– Выпьешь с дорожки? – спросил Комбат, обращаясь к экспедитору.
– Да пошел ты!
– Видишь, Андрей, не хочет этот товарищ спирт пить. Наверное, он вообще не пьющий.
– Ну, не хочет так не хочет. А ты выпьешь? – обратился комбат к водителю.
Тот задрожал.
– Что, тоже не пьющий? Ладно, тогда сделаем так…
Комбат взял ведро, подошел к экспедитору сбоку, поднял ведро над головой. Он сделал это так легко, словно бы ведро, полное спирта, вообще ничего не весило. А потом не спеша вылил спирт на голову экспедитора.
– Ну вот, видишь, ты и помылся. А то перепачкался, как свинья!
Экспедитор затряс головой. От вылитого на него спирта он был насквозь мокрый.
– Андрей, дай-ка спички.
– У меня нет спичек, только зажигалка.
– Зато у меня есть спички, – Комбат полез в карман своей камуфляжной куртки и вытащил коробок. – Значит, так, дорогой ты мой приятель, – обратился он к экспедитору, – я не знаю, служил ты в армии или нет.
– Пошел ты… – прохрипел экспедитор и опять сплюнул себе под ноги.
– Вот видишь, какой ты грубый, а зря! Я же не просто с тобой шутки шучу, я хочу, чтобы ты мне все честно рассказал. И тогда обещаю, что тебе ничего не сделаю. Вернее, ничего плохого не сделаю.
Экспедитор насупился, его волосы прилипли ко лбу, вся одежда была мокрая, спирт затек даже в ботинки.
– Так вот, – сказал Комбат и тряхнул спичечный коробок, – в армии ты, значит, не служил. Наверное, седел в тюрьме, где-нибудь на зоне. Да?
Подберезский смотрел на все это еще не понимая, к чему клонит Комбат. Но затем, когда Рублев вытащил спичку, до Подберезского дошло, что затеял командир. Комбат вертел маленькую спичку в своих толстых пальцах.
– Так вот, я тебе расскажу: спичка горит ровно сорок пять секунд. Представляешь – сорок пять секунд. Это знают все, кто служил в армии, а вот ты не знаешь. Сейчас я эту спичку зажгу и у тебя есть время. Ты будешь думать ровно сорок пять секунд, потому что больше у тебя времени на размышления не останется. Кстати, сейчас мы проверим, – Комбат подбросил ногой помятое цинковое ведро, отшвырнув его метра на четыре в сторону от привязанного к сосне экспедитора. – Проверим, горит ли этот спирт.
Комбат бросил зажженную спичку в ведро.
Спирт со специфическим хлопком вспыхнул бледно-голубоватым прозрачным пламенем.
– Хороший спирт, не разбавленный. Горит отлично. А теперь решай: или ты заговоришь через сорок пять секунд, или я брошу спичку к твоим ногам. И тогда мне будет уже все равно, хочешь ты со мной говорить или нет.
Экспедитор судорожно размышлял. Ведь он не знал что это за люди, зачем они остановили машину, завалив дорогу деревом. Он думал: на ментов эти двое были не похожи.
"Может, какая-нибудь конкурирующая фирма? А может их послал Гапон? Что делать?
Что делать?"
– Значит так. У меня в левой руке коробок, в правой спичка. Я ее зажигаю. Время пошло, – Комбат чиркнул и прикрыл спичку рукой. – Помнишь, Андрюша, как в армии за сорок пять секунд надо было одеться и стать в строй?
– Конечно помню! Еще бы мне не помнить!
Спичка горела. Экспедитор уже не сомневался, что этот мужик в камуфляжной куртке, пятнистых штанах и тельнике бросит спичку ему под ноги. И он прекрасно понимал, что тогда говори не говори, кричи не кричи – ничего не изменишь, ведь он в спирте с ног до головы и сгорит моментально.
Спичка медленно горела. Комбат прикрывал от ветра голубоватый огонек с золотым острием своей широкой ладонью. Он стоял спокойно, поглядывая то на пламя спички, то на экспедитора.
– Хватит! Хватит! Я все скажу! – вдруг истошно завопил привязанный к сосне мужчина.
– Ну вот, сразу бы так. Но учти, если мне не понравится то, что ты станешь говорить… видишь, спичек у меня много, чай, не последняя.
Комбат подошел к экспедитору и прямо возле его лица, в каких-то сантиметрах двадцати, задул спичку, затем повертел ею и отшвырнул в сторону.
– Что хранится в складе?
– Спирт! Спирт! – закричал экспедитор.
– Много спирта?
– Я не считал.
– В чем он там?
– В железнодорожных цистернах, в сорокатонных цистернах.
– Много цистерн?
– Много, очень много!
– Давно возите спирт оттуда?
– Давно, больше года.
– Больше года? – спросил Комбат.
– Да, больше года!
Нервы экспедитора уже сдали, и Комбат это прекрасно понял. Он вообще презирал мужиков, подобных этому. С виду все они крутые, а едва доходит до дела, в штаны готовы наложить.
– Куда возите спирт?
– На ликеро-водочный завод.
– Где он находится?
– Один в Смоленске, а другой за Смоленском.
– И что там делают из этого спирта?
– Водку, – выдохнул экспедитор.
– Водку, говоришь, делают?
Водитель по имени Гриша, привязанный к березе, плакал, как ребенок. Он трясся, его голова висела, слезы катились по щекам. Он уже понял, эти двое шутить не станут и скорее всего, узнав, что требуется, убьют. А ему очень хотелось жить.
– Вы на кого работаете? – спросил Комбат, пытаясь заглянуть в бегающие глазки экспедитора.