– А это кто?
– Мёрфи, – представилась та. – Друг.
Лара улыбнулась ей. Медленно, лениво улыбнулась.
– У меня никогда не было много друзей.
Мёрфи сохранила на лице выражение скучающего копа, только добавила в голос немного равнодушного презрения.
– Я не говорила, что ваш друг. Я с Дрезденом.
– Стыд какой, – улыбнулась Лара.
– И еще я с полицией, – добавила Мёрфи.
Суккуб чуть сильнее прогнула спину и снова внимательно посмотрела на Мёрфи. Потом наклонила голову – вполне вежливо, едва ли не почтительно.
Отворилась вторая дверца белой машины, и из нее выбрался Преображенный Бык Бобби; судя по цвету лица и нетвердости походки, его изрядно укачало. Мгновение спустя за ним последовала Инари, заботливо подхватив его под руку, несмотря на то, что ее собственная сломанная рука до сих пор покоилась на перевязи.
Лара чуть повысила голос.
– Инари! Будь лапочкой, вынеси ее сюда, ладно? Бобби, дорогой, если бы вы помогли ей, я была бы вам очень признательна.
– Угу… да, – отозвался Бобби.
Лицо его сохраняло еще зеленоватый оттенок, но он взял себя в руки и следом за Инари пошел к двери.
– Сейчас спустим, – пообещала Инари.
Я подождал, пока они скрылись в доме.
– Какого черта они здесь делают? – спросил я у Лары.
Она пожала плечами:
– Они настаивали, а времени спорить не было.
Я нахмурился:
– В следующий раз, когда будете разыгрывать сексапильность, потратьте хотя бы часть времени на отработку «шел-бы-ты» в дополнение к «иди-ка-сюда», ладно?
– Я приму это к сведению, – кивнула она.
– Кого они должны вынести? – поинтересовался я.
Лара удивленно выгнула бровь.
– А вы не догадываетесь?
Я стиснул зубы.
– Нет. Совершенно.
– Тогда минуточку терпения, дорогуша, – мурлыкнула она и, покачивая бедрами и гривой темных волос, направилась к багажнику своей машины. Она подняла крышку и достала ножны со шпагой – настоящей, не одной из тех похожих на автомобильную антенну игрушек, которые ассоциируются с этим словом у большинства людей. Лара вытащила клинок из ножен – добрых три фута длиной, шириной в два моих пальца у основания, с острым как игла наконечником. Широкая стальная гарда украшалась алой розой из крошечных рубинов на серебряном основании. Лара вытянула из багажника алый шарф, повязала его на талии и, убрав шпагу обратно в ножны, сунула ее под него.
– Вот, – повернулась она обратно ко мне. – Все еще «Кармен».
– Скорее «Пираты из Пензанса», – отозвался я.
Она театральным жестом прижала руку с растопыренными пальцами к груди.
– Гилберт и Салливен. Я вам этого никогда не прощу.
– Как мне найти в себе силы продолжать? – спросил я и, покосившись на Мёрфи, закатил глаза. – Эй, раз уж зашел разговор о продол…
Инари ногой распахнула дверь дома и придержала ее так. Секунду спустя показался Бобби; он нес на руках какую-то старуху в белой ночной рубахе. При всем росте и физической силе Бобби они ему вряд ли пригодились, столь эфемерной казалась женщина, которую он нес. Ее седые волосы колыхались от слабейшего движения воздуха, ноги и руки безвольно болтались, и она была болезненно худа.
Парень подошел к нам, и я пригляделся получше. Это была не старуха. Гладкая, без морщин, хоть и бледная как смерть кожа, не загрубевшие руки и ноги… Вот волосы действительно совершенно поседели. Порыв вечернего ветра отвел их от лица, и я понял, что они поседели буквально за считанные часы.
Потому что я узнал эту девушку. Жюстина.
– Блин-тарарам, – пробормотал я. – А я думал, она умерла.
Лара подошла ко мне и тоже посмотрела на девушку. Лицо ее застыло.
– И должна была, – заметила она.
Я чуть не задохнулся от злости.
– Как вы можете говорить так?
– С учетом обстоятельств. Я ничего не имею против этой девушки, но если выбирать между ней и Томасом, я предпочла бы, чтобы умерла она. Просто так обстоят дела.
Я испепелил ее взглядом.
– Что?
Лара недоуменно повела плечом.
– Томас оторвался от нее в последнее возможное мгновение. Точнее говоря, даже чуть позже возможного. Я не знаю, как это ему удалось.
– И это вас тяготит? – сердито спросил я.
– Это был непростительный риск, – возразила она. – Просто глупо. Это его чудом не убило.
Я постарался, чтобы взгляд мой остался всего лишь неодобрительным, но не убийственно-злобным.
– Тут все дело в интенсивности, – пояснила Лара. – Это… это слияние. Запас жизненных сил у Томаса практически иссяк. И насильственное отрывание его от сосуда…
– От Жюстины, – поправил я ее.
Теперь уже Лара выказала некоторое неодобрение.
– Насильственное отрывание от Жюстины не могло не нанести ему тяжелой психической травмы, а ведь он и так был ослаблен донельзя. Собственно, в обычной ситуации прервать контакт не представляет особого труда. Чаще всего так и происходит. Однако он кормился этой девушкой на протяжении нескольких лет. Он мог высасывать из нее энергию простыми ласками. Но при таком Голоде… – Глаза у Лары чуть посветлели, и напрягшиеся соски рельефно обрисовались под блузкой. – Мысли в этом процессе не участвуют совершенно. Он практически ничего не контролирует. Им правит только Голод.
– Ужас какой, – шепотом произнесла Мёрфи. – Заставлять ее идти на такое…
Взгляд бледных Лариных глаз остановился на Мёрфи.
– О нет, мой милый офицер. Никто ее к этому не принуждал. Она сама с радостью предлагала себя. Когда жертвой кормятся столько раз, она перестает бояться смерти. Это ведь только приятно, когда тобой кормятся. Наоборот, им не терпится дать больше, как бы опасно это ни было.
Судя по голосу, Мёрфи сделалось дурно.
– Но, может, это она прервала контакт?
Лара скривила губы в снисходительной улыбке.
– Нет. Ко времени, когда мой брат окреп настолько, чтобы хоть что-то осознавать, она мало чем отличалась от самки во время гона.
Мёрфи сощурилась и посмотрела на Лару в упор:
– А вам самой ведь доставляет наслаждение говорить об этом. Гадость какая!
– Вы ни разу не разжигали в себе аппетит разговорами о еде, а, офицер Мёрфи? – парировала Лара.
Мёрфи насупилась, но промолчала.