– Ну да, Майкл. Рука провидения, ля-ля и тэ дэ. Ладно, звоните.
– Не надо «ля-ля» с Господом, Гарри. Это непочтительно. Господь да пребудет с вами, – и он повесил трубку.
Я подвинул куртку, достал из-под нее свой теплый, тяжелый фланелевый халат и облачился в него, потом подошел к ковру у южной стены моей комнаты. Сдвинув его в сторону, я откинул вверх открывшийся под ним люк на петлях. Я взял с полки керосиновую лампу, зажег ее, отрегулировал фитиль, чтобы она горела поярче, и собрался спуститься по складной деревянной стремянке в подвал.
Снова зазвонил телефон.
Я подумал, не плюнуть ли мне на него. Он продолжал настырно звонить. Я вздохнул, закрыл люк, сдвинул ковер на место и подошел к телефону на пятый звонок.
– Алё? – не слишком дружелюбно спросил я.
– Предоставляю это тебе, Дрезден, – сказала Сьюзен. – Уж ты-то наверняка знаешь, как обаять девушку наутро после того, как.
Я вздохнул.
– Извини, Сьюзен. Я тут того... работаю, и... пока не все гладко. Уйма вопросов и ни хрена ответов.
– Ох, – отозвалась она. Кто-то, стоявший рядом с ней произнес что-то, и она пробормотала что-то в ответ. – Не хотелось бы добавлять к твоим сложностям еще одну, но ты не помнишь, как звали того парня, которого вы с ребятами из ОСР накрыли пару месяцев назад? Ну, ритуального убийцу?
– Ах, да. Этого-то... – я зажмурился и покопался в памяти. – Лео как-то-там. Крават. Камнер. Коннер. Крейвен-Охотник. Возможно, я его фамилии и не знаю. Я выследил его по демону, которого он призывал – на этом он и попался. А в бумагах мы потом с Майклом почти и не копались.
– Кравос? – спросила Сьюзен. – Леонид Кравос?
– Ага, кажется, так его и звали.
– Класс, – сказала она. – Супер. Спасибо, Гарри, – голос ее чуть звенел от возбуждения.
– Э... Ты хоть сказать можешь, в чем дело? – поинтересовался я.
– Ну, это тема, над которой я сейчас работаю, – невинно ответила она. – Послушай, пока у меня на руках нет ничего, кроме слухов. Как только нарою чего-нибудь более определенного, постараюсь поделиться с тобой.
– Очень мило с твоей стороны. Тем более, что сейчас я все равно сосредоточен на другом.
– Помощь не требуется?
– Видит Бог, надеюсь, нет, – сказал я и прижал трубку крепче к уху. – Скажи, и как тебе спалось нынче ночью?
– Да как сказать, – ехидно отозвалась она. – Трудно расслабиться, будучи неудовлетворенной... С другой стороны, у тебя такая холодрыга, что словно как в спячку впадаешь.
– Ну, что ж. В следующий раз постараюсь, чтобы было еще холоднее.
– Уже дрожу, – хихикнула она. – Ну что, я звякну тебе вечером, если смогу?
– Меня может не быть.
Она вздохнула.
– Ясно. Что ж, такая непруха. Еще раз спасибо, Гарри.
– Всегда пожалуйста.
Мы распрощались, я повесил трубку и вернулся к люку в подвал. Я снова сдвинул ковер, отворил люк, взял лампу и спустился в подвал.
Какие бы я попытки не предпринимал с целью хоть немного привести свою лабораторию в некоторое подобие порядка, хламу в ней не убавляется. Наоборот, его становится все больше. Шкаф и полки занимают три из четырех стен. В центре помещения стоит длинный стол, и вокруг него расчищено пространство, позволяющее мне без особых помех перемещаться вдоль всех его сторон. Рядом с лестницей находится керосиновый обогреватель, благодаря которому в царящем в подвале подземном холоде можно существовать. В дальнем от лестницы конце стола в пол вделано медное кольцо – мой магический круг для заклинаний. Горький опыт научил меня держать его чистым от мусора.
Мусор... Собственно, все до единого предметы в моей лаборатории имели какое-то назначение. Древние фолианты с выцветшими пергаментными страницами, потертыми кожаными обложками и неизживаемым замахом пыли и тлена, пластиковые контейнеры с герметичными крышками, бутылки, банки, коробки – все это содержало нечто, что уже пригодилось мне или могло пригодиться в любой момент. Блокноты, тетради, дюжины шариковых ручек и карандашей, кнопки, скрепки, клочки бумаги, покрытые моими неразборчивыми каракулями, сушеные тушки мелких животных, человеческий череп в окружении бульварных романов, свечи, древний боевой топор – все это имело ценность. Я только не помню обычно, какую именно, в отношении большинства предметов.
Я снял с лампы колбу и зажег от ее огня с дюжину свечей по всей комнате, а также керосиновый обогреватель.
– Боб, – окликнул я. – Боб, проснись. Ну, давай же, нам надо поработать, – помещение заполнилось золотым светом и запахом горячего воска. – Я серьезно, приятель. Мне некогда.
Череп на полке вздрогнул и пошевелился. В его пустых глазницах загорелись две точки оранжевого огня. Белые зубы раздвинулись в нарочитом зевке.
– Звезды и камни, Гарри, – проворчал череп. – Это бесчеловечно. Даже солнце еще не село.
– Кончай ныть, Боб. Я сегодня не в духе.
– В духе... не в духе... Я устал. Сомневаюсь, чтобы я мог тебе помочь.
– Неприемлемо, – заявил я.
– Даже духам нужен отдых, Гарри.
– Отдохнешь, когда я умру.
– Ладно, – вздохнул Боб. – Тебе нужна моя работа? Предлагаю сделку. Я хочу погулять на воле в следующий раз, когда придет Сьюзен.
– Блин-тарарам, Боб, – возмутился я. – Ты вообще в состоянии думать о чем-нибудь кроме секса? Нет, я не пущу тебя к себе в голову, когда я со Сьюзен.
Череп замысловато выругался.
– В таком случае, нам стоит пересмотреть условия нашего контракта.
Я только фыркнул.
– Что ж, Боб, ты в любой момент волен вернуться на историческую родину. Флаг тебе в руки.
– Нет, нет, нет, – заволновался череп. – Все в порядке.
– Я хочу сказать, то недоразумение с Зимней Королевой никуда не делось, но...
– Сказал же я: все в порядке!
– Вполне возможно, ты уже можешь обойтись без моего покровительства. Я уверен, она с радостью обговорит с тобой все произошедшее, а не обречет тебя на пытку на следующие несколько сот...
– Все в порядке, говорят тебе! Право же, Дрезден, ты не можешь вести себя так по-свински!
– Ага, – согласился я. – Так что, проснулся?
Череп задумчиво склонился набок.
– Знаешь, – сказал он, наконец, – пожалуй, да, – глазницы снова уставились прямо на меня. – Злость оказывает прямо-таки живительное действие. У тебя неплохо получилось.
Я нашел относительно чистый блокнот и карандаш. Еще пара секунд ушла на то, чтобы расчистить себе немного свободного пространства на столе.
– Я тут напоролся на какую-то совершенно новую штуковину. Может, ты сможешь помочь мне разобраться. И еще, у нас пропала особа, за которой мне стоило бы приглядеть.