– Угу. Или в случае, если к вам попадет кто-нибудь вроде этого парня.
– Боже сохрани. Обязательно. Выяснили что-нибудь про эту татуировку?
– Это называется Глаз Тота, – сказал я. – Но я пока еще не знаю, кто здесь увлекается такими. Да, позвоните Мёрфи. Ей стоит знать про ваши образцы.
– Уже позвонил. Это она сказала мне поставить вас в известность. Мне кажется, она тоже собиралась ложиться. Как думаете, она обрадуется, если я разбужу ее, чтобы она поговорила с вами?
– Не... нет, – пробормотал я, с трудом сдерживая зевок. – Это может подождать. Спасибо, что позвонили, Баттерс.
– Никаких проблем, – заверил он меня. – Сон – это бог. Продолжайте молиться.
Я хмыкнул, положил трубку и не успел сделать и двух шагов к кровати, как в дверь постучали.
– Нет, мне решительно необходим перед дверью люк-ловушка, – заявил я Мистеру. – Нажимаешь кнопку, и всякие разные с воплем летят вниз. Ну, не насмерть – пусть в какую-нибудь грязь хлопнутся.
Мистер был слишком благороден, чтобы удостоить подобную ерунду ответом, поэтому я приоткрыл дверь на щелочку и выглянул, держа руку поближе к своему арсеналу.
Сьюзен стояла, склонив голову набок и чуть улыбаясь. На ней были джинсы, выцветшая футболка, тяжелая серая шерстяная куртка и солнцезащитные очки.
– Привет, – сказала она.
– Привет, – отозвался я.
– Знаешь, трудно сказать наверняка, глядя из-за двери, но глаза у тебя изрядно красные. Ты хоть спать сегодня ложился?
– Спать? О чем это ты таком говоришь?
Сьюзен вздохнула и покачала головой.
– Ты не против, если я зайду?
Я сделал шаг назад и отворил дверь шире.
– Без проблем.
Сьюзен вошла и скрестила руки на груди.
– У тебя зимой такая холодрыга...
У меня имелись кое-какие соображения насчет того, как согреться, но озвучивать их я не стал. Возможно, я просто боялся увидеть ее реакцию. Еще я вспомнил, что говорила мне Мёрфи относительно беседы. Я взял несколько поленьев и подбросил их в огонь.
– Чаю или чего такого хочешь? Она мотнула головой:
– Нет.
Сьюзен никогда не отказывалась от чашки горячего чая. Как я ни старался, мне не удалось скрыть горечи в голосе:
– Ну да, заход на помойку. Выбросила и пошла дальше...
– Гарри, это несправедливо, – возразила Сьюзен. Я уловил в ее голосе боль – едва ощутимую, но все же боль. Я с ожесточением потыкал в камин кочергой, подняв облачко искр, хотя новые поленья и без того занялись хорошо. – Ты же знаешь, это каждому тяжело.
Губы мои шевелились сами собой, не спросившись у мозга. У сердца – возможно, но не у мозга. Я оглянулся на нее через плечо.
– Насколько я понимаю, за исключением мистера Посредственность.
Брови ее удивленно поползли вверх.
– Ты это про Мартина?
– А что, разве не в этом дело? – Искра, вылетев из камина, опустилась мне на руку. Я взвыл и стряхнул ее. Потом прикрыл огонь тяжелой металлической решеткой и отставил кочергу. – И прежде, чем ты скажешь что-нибудь еще... я и сам, черт подери, знаю, что веду себя как псих. И как собственник. Я понимаю, что мы расстались еще прежде, чем ты уехала. Больше года уже прошло, и тебе это тоже нелегко далось. С твоей стороны совершенно естественно найти себе другого. Так что с моей стороны глупое ребячество расстраиваться по этому поводу... ну и пусть.
– Гарри... – начала она.
– И ведь ты тоже наверняка думала об этом, – продолжал я. Умом я понимал, что пора бы остановиться, но слова сами срывались с языка. – Ты ведь целовала меня. Ты целовала меня, Сьюзен. Уж я-то знаю. Ты сама верила в это.
– Это не...
– Готов поспорить, своего соню Мартина ты так не целуешь.
Сьюзен закатила глаза и подошла ко мне. Она присела на коврик у камина, перед которым я так и стоял на коленях. Она коснулась моей щеки ладонью. Теплой ладонью. Это было приятно. Я слишком устал, чтобы справляться с реакцией на это простое прикосновение, поэтому я отвернулся и уставился в огонь.
– Гарри, – сказала она. – Ты прав. Я не целуюсь так с Мартином.
Я отодвинул щеку, но она взяла меня пальцами за подбородок и повернула лицом к себе.
– Я с ним вообще не целуюсь. У меня с Мартином ничего нет.
Я уставился на нее болван болваном.
– Ничего?
Она очертила пальцем на груди невидимый крест.
– Ох, – только и сказал я. Напряжение, сковывавшее мои плечи, немного ослабло.
Сьюзен рассмеялась:
– Так это тебя так беспокоило, Гарри? Что я ушла от тебя к другому мужчине?
– Ну, я же не знал. Я предполагал...
– Господи, ну и балбесом же ты бываешь порой. – Она улыбнулась мне, но я увидел в ее глазах горечь. – Что меня всегда в тебе потрясало, так это как ты можешь понимать столько всякого сложного – и оставаться совершенным идиотом во всякой ерунде.
– Опыт, – буркнул я. Она продолжала смотреть на меня все с той же горькой улыбкой, и до меня дошло наконец. – Но это ведь ничего не меняет, так?
– Мартин?
– Угу.
Она кивнула:
– Это ничего не меняет.
Я сглотнул, пытаясь избавиться от застрявшего в горле комка.
– Ты хочешь, чтобы все это осталось в прошлом?
– Я не хочу этого, – быстро произнесла она. – Но я знаю, что это необходимо. Для нас обоих.
– И ты вернулась, чтобы мне об этом сказать?
Сьюзен покачала головой:
– Я сама еще не решила окончательно. Мне кажется, несправедливо было бы решать, не поговорив с тобой. Это решение принимать нам вдвоем.
Я хмыкнул и снова уставился в огонь.
– Было бы куда проще, если бы ты просто зачитала свою речь и сделала мне ручкой.
– Проще, – согласилась она. – Легче. Но несправедливо и вообще... неправильно как-то.
Я промолчал.
– Я изменилась. И не только из-за этих вампирских штучек. В моей жизни очень много всякого произошло. Много такого, о чем я раньше не подозревала.
– Ну, например?
– Например, то, насколько опасен этот мир, – сказала она. – Я осела в Перу, но объехала всю Южную Америку, Центральную Америку. Я и не догадывалась, как там все. Гарри, там везде эта Красная Коллегия. Там целые деревни живут им на потребу. Словно скот на убой. Вампиры питаются ими всеми. Привораживают их всех, – в голосе ее возникла непривычная жесткость, – даже детей. Мой желудок снова неприятно сжался.