— Гарри, вы довольно долго избегали меня. И вы производили впечатление... ну, скажем так, более сурового, чем прежде.
— Ну, лично вас я не избегал, — возразил я.
Он внимательно, спокойно смотрел на меня.
— Ну ладно, — буркнул я. — Угу. Только я почти всех избегал. Не принимайте это на свой счет.
— Может, я чего-то не так сделал? Или кто-то из моей семьи?
— Да хватит риторики! Вы сами знаете, что нет.
Он кивнул.
— Тогда, возможно, это вы что-то сделали. Что-то такое, что стоило бы обсудить с другом.
Знак падшего ангела на моей левой ладони начал зудеть. Я хотел было сказать «нет», но удержался. Квартал или два я вел машину молча. Надо было ответить. Майкл мой друг. Он заслуживал доверия и уважения. Он заслуживал ответа.
Но я не мог.
А потом губы мои шевельнулись, и я понял: то, что терзает меня больше всего, не имеет никакого отношения ни к монетам, ни к падшим ангелам.
— В прошлый Хэллоуин, — тихо сказал я, — я убил двоих.
Он медленно вдохнул и кивнул.
— Один из них был Кассий. Когда он уже лишился сил, я скомандовал Мышу сломать ему шею. Второй — женщина, некромант по имени Собиратель Трупов. Я застрелил ее в затылок. — Я судорожно сглотнул. — Я убил их. Я никогда прежде не убивал людей... вот так. Хладнокровно. — Я помолчал еще немного. — Меня мучают кошмары.
Я услышал, как он вздохнул. Когда он заговорил, голос его звучал натянуто, будто от боли.
— Я занимаюсь этими делами дольше, чем вы. Я могу понять, что вы ощущаете. По крайней мере отчасти.
Я не ответил ему.
— Вам кажется, все никогда больше не будет как прежде, — продолжал он. — Вы очень отчетливо это помните, и это вас не отпускает. Это как ходить с острым камешком в ботинке. Вы чувствуете себя запятнанным.
Чертовы дурацкие уличные огни... кой черт они расплываются? Я поморгал, не произнося ни слова. Да и в горле все равно стоял ком, мешавший говорить.
— Я знаю, каково это, — повторил он. — И заставить это исчезнуть невозможно. Но со временем станет легче. — Он помолчал, судя по всему, глядя на меня. — Если бы вам пришлось сделать это еще раз, вы бы это сделали?
— Вдвое решительнее, — ответил я, не раздумывая.
— Значит, то, что вы сделали, было необходимо, Гарри. Это может причинять боль. Это может преследовать вас. Но в конечном счете, до тех пор, пока вы поступаете так, как считаете нужным, вы сможете жить в мире с собой.
— Правда? — спросил я, закусив губу.
— Обещаю вам, — заверил он.
Я покосился на него и снова отвернулся вперед.
— Вы... вы не думаете обо мне хуже? Зная, что я убийца?
— Не мне судить вас за то, что вы сделали. Я сожалею о тех, чьи души потеряны. О том, что они никогда не обретут спасения. Меня беспокоит боль, которую вы причинили этим себе самому. Но я ни на мгновение не сомневаюсь, что вы лишили кого-то жизни лишь в том случае, когда это было абсолютно необходимо.
— Серьезно?
— Я вам доверяю, — спокойно произнес Майкл. — Будь иначе, я бы ни за что не оставил семью под вашей зашитой. Вы достойный человек, Гарри.
Я медленно выдохнул, и напряжение, сковывавшее мои плечи, немного ослабло.
— Хорошо. — И тут же, прежде чем мой мозг успел помешать этому, я снова открыл рот. — Я подобрал один из Темных Динариев, Майкл. Ласкиэль.
Мое сердце замерло, забыв биться, пока я делал это признание.
Я ожидал потрясения, ужаса, гнева, возможно, недоверия.
Вместо этого Майкл кивнул.
— Я знаю.
Я зажмурился.
— Вы... что?
— Я знаю, — повторил он.
— Вы... знаете... Вы знали?
— Да. Я выносил помойку с кухни, когда мимо проехала машина Никодимуса. Я видел все. Я видел, как вы спасли моего младшего.
Я прикусил губу.
— И... Я в том смысле, что вы не собираетесь глушить меня и тащить в персональную палату в Психушке для Блудных Динарианцев?
— Не говорите ерунды, — вздохнул Майкл. — Не забывайте, орден Рыцарей Креста основан не для того, чтобы уничтожать динарианцев. Нас основали для того, чтобы спасти их от Падших. Поэтому мой долг помогать вам всем, чем могу. Я могу помочь вам исторгнуть монету, если вы захотите. Лучше всего, если вы сами предпочтете сделать это.
— Собственно, мне нет нужды исторгать ее, — сказал я. — Я ее, собственно, почти не касался. Я замуровал ее, похоронил. Ни разу не пользовался ею.
Майкл, похоже, искренне удивился.
— Правда? Что ж, это добрая весть. Хотя из этого следует, что тень Падшего продолжает пытаться соблазнить вас, я верно понял?
На сей раз иллюзорное хихиканье послышалось чуть отчетливее. Ох, заткнись, подумал я как мог решительнее и послал эту мысль в направлении Ласкиэли.
— Пытается, — сказал я вслух.
— Не забывайте, Ласкиэль — искусительница, — тихо напомнил он. — С тысячелетним опытом. Она знает людей. Она знает, как подавать вам ложь, чтобы вы поверили в то, что это правда. Она существует с единственной целью: разлагать волю и веру человечества. Помните об этом.
Я поежился.
— Угу.
— Могу я спросить, что она вам говорила? — Он помолчал и щурился. — Нет, подождите. Дайте я сам угадаю. Она явилась к вам в виде привлекательной юной женщины. Она предлагала вам знания, да? Преимущества, которые дает ее опыт?
— Угу. — Я помолчал немного. — И Адский Огонь, — добавил я. — Он дает моим заклятиям дополнительную силу, когда мне это необходимо. Я стараюсь использовать его как можно реже.
Майкл покачал головой.
— Ласкиэль зовут Искусительницей не за красивые глаза. Она знает вас. Знает, что предлагать вам и как предлагать.
— Еще как знает. — Я снова помолчал. — Порой это меня пугает.
— Вам нужно избавиться от монеты, — произнес он мягко, но настойчиво.
— Рад бы. — сказал я. — Как?
— Откажитесь от монеты добровольно. И от своей силы. Если вы сделаете это, тень Ласкиэли уйдет с ними и сгинет.
— Что вы хотите сказать, «от силы»?
— Откажитесь от своей магии, — сказал он. — Бросьте ее. Навсегда.
— Черта с два.
Он поморщился и отвернулся.
Остаток пути до его дома прошел в молчании.
— Шмотки Молли у меня дома, — сказал я Майклу, остановив машину. — Я бы сейчас отвез ее туда за ними. Тем более мне надо переговорить с ней сегодня же, пока все свежо. Я привезу ее часа через два самое позднее.