Юноша вздрогнул. Он покосился на Исану; взгляд его был полон напряжения, и она не смогла прочитать его. Потом он шагнул вперед и застегнул ошейник на шее Одианы. Замок негромко, но резко щелкнул.
Одиана прерывисто вздохнула, потом негромко застонала, когда Корд, презрительно встряхнув, отпустил ее волосы. Она упала на бок и, не открывая глаз, коснулась ошейника пальцами. Она тянула его с шеи, дергала, но движения ее были вялыми, лишенными силы.
Корд вытащил из-за пояса нож и наколол им большой палец. Потом сжал в своей лапище руку Одианы и проделал то же с ее пальцем. Глаза ее открылись и увидели его. И снова она словно обезумела, с визгом сопротивляясь ему из последних сил.
Корд ухмыльнулся. Почти без усилия прижал он ее окровавленный палец к ошейнику — а потом приложил рядом свой, оставив на серебристом металле алый отпечаток.
— Нет! — в последний раз отчаянно всхлипнула Одиана.
Глаза ее блестели от слез. Потом по телу ее прошла дрожь. Губы ее шевелились, но с них не срывалось ни одного разборчивого слова. Она снова вздрогнула, и взгляд ее сделался блуждающим. Тело ее расслабилось, прекратив сопротивляться рукам Корда. По телу ее прокатилась третья волна дрожи, и на этот раз она негромко охнула.
— Все, повязана, — сообщил Корд, посмотрев на Исану. Глаза его блестели. Руки его оглаживали тело лежавшей на земле женщины — небрежно, по-хозяйски. — Ну, еще несколько минут, пока все усвоится.
Одиана охнула, выгнулась от прикосновения Корда. Взгляд ее оставался пустым, губы чуть раскрылись, тело начало медленно, ритмично раскачиваться. Металлический ошейник ярко блестел на коже. Корд уселся на нее, поглаживая как возбужденное животное. Секунды через три-четыре она начала издавать негромкие, полные животного наслаждения вздохи и выгнулась, ластясь к нему котенком.
— Вот так. — Он встал. — Хорошая девочка.
Глаза Одианы вдруг открылись широко-широко, потом снова медленно закрылись. Она охнула — на этот раз громко, прижимая руки к груди, словно в попытке удержать что-то. Примерно полминуты она извивалась так, издавая довольные звуки.
Корд ухмыльнулся. Он посмотрел на Исану и небрежно бросил:
— Глупая мелкая шлюха.
Тело Одианы содрогнулось, снова выгнувшись дугой. Она взвизгнула — громко, до боли пронзительно — и опрокинулась на бок. Ее начало рвать, словно в желудке что-то еще оставалось. Руки и ноги ее сводило судорогой, глаза — полные боли, мольбы и отчаяния — уставились на Исану. Она потянулась к ошейнику, и снова жестокая судорога опрокинула ее на пол, и она покатилась прямо в горящие угли.
Мгновение Исана смотрела на нее в ужасе, потом опомнилась и бросилась вперед, перехватив ее у самого огня.
— Прекрати! — крикнула она Корду. Она оглянулась на него, понимая, что вид у нее сейчас перепуганный, — и увидела на лице его довольную ухмылку. — Прекрати! Ты же убьешь ее!
— Могла бы вести себя нежней, — сказал Корд. — Ее уже ломали прежде. — Он повернулся к Одиане. — Ладно, хорошая девочка. Оставайся здесь и веди себя хорошо. Делай все как скажут.
Судороги медленно отпустили ее. Исана отодвинулась от углей, продолжая обнимать Одиану и заслонять ее собой от Корда. Взгляд у той снова сделался осмысленным, и по телу ее продолжала пробегать волнами дрожь.
— Что ты с ней сделал? — тихо спросила Исана.
Корд повернулся и пошел к двери.
— Тебе нужно усвоить, что рабы — простая скотина. Как учат скотину? Наказаниями, подачками. Поощрять за хорошую работу. Наказывать за плохую. Вот так дикая лошадь превращается в послушную домашнюю. Или волк — в охотничьего пса. — Он открыл дверь и оглянулся. — То же и с рабами. Вы такой же скот. Для работы, для развлечений — мало ли для чего еще. Вас просто выучить надо. — Корд шагнул за порог, но голос его еще продолжал доноситься до нее: — Арик, принеси еще огня. Исана, наденешь такой же завтра. Подумай об этом.
Исана не ответила, потрясенная тем, что увидела, — тем, как реагировала Одиана, увидев ошейник, тем, во что она превратилась сейчас. Исана посмотрела на нее и отвела прядь темных волос с глаз.
— Ты в порядке?
Женщина подняла на нее тяжелый взгляд и вздрогнула.
— Сейчас хорошо. Все хорошо. Теперь я в порядке.
Исана вздохнула.
— Он сделал тебе больно перед этим. Когда назвал тебя… — Она не стала произносить этих слов.
— Больно, — прошептала Одиана. — Да. О вороны и фурии, как больно… Я и забыла. Забыла, как это больно. — Она снова вздрогнула. — К-как это хорошо. — Она открыла глаза, и в них снова стояли слезы. — Они могут тебя изменить. Ты можешь сопротивляться им, но они тебя меняют. Заставляют радоваться тому, что ты такая, как им хочется. Заставляют мучиться, когда ты пытаешься сопротивляться. Ты изменишься, маленькая гольдерша. Он может проделать это с тобой. Он может сделать так, чтобы ты молила его взять тебя. Коснуться тебя. — Она отвернулась, но по телу ее продолжала пробегать дрожь наслаждения. — Пожалуйста. Прошу тебя, убей меня прежде, чем он вернется. Я не могу быть такой еще раз. Я не могу вернуться.
— Ш-ш-ш, — шепнула Исана, покачивая ее голову у себя на коленях. — Ш-ш-ш. Успокойся. Тебе нужно поспать.
— Пожалуйста, — настаивала та, но глаза ее уже слипались, а напряжение в теле слабело. — Пожалуйста.
Она вздрогнула еще раз и окончательно обмякла, бессильно уронив голову набок.
Как можно осторожнее Исана положила ее на пол. Потом опустилась рядом с ней на колени, положив одну руку ей на лоб, а другой щупая пульс. Сердце у Одианы продолжало биться слишком часто, а кожа была горячей, сухой.
Исана подняла глаза: у входа стоял, глядя на нее, Арик с жаровней в руках. Поймав на себе ее взгляд, он опустил голову и принялся насыпать угли из жаровни в стоявшее рядом ведерко.
— Ей нужно воды, — негромко сказала Исана. — После всего этого ей нужно воды, иначе она умрет от жара.
Арик снова посмотрел на нее. Потом, не говоря ни слова, взял ведерко, обошел круг и принялся подсыпать угли в огонь.
Исана стиснула зубы от досады. Если бы она могла слышать, это наверняка помогло бы ей. Юноша выполнял команды отца с явной неохотой. Может, его и удалось бы уговорить помочь им — вот только найти бы правильные слова. Она ощущала себя ослепшей, оглохшей калекой.
— Арик, послушай, — попыталась еще раз Исана. — Ты же не думаешь, будто он сумеет выйти сухим из воды после всего этого? Что он сумеет избежать правосудия после всего этого?
Он опорожнил ведерко и вернулся к жаровне за новой порцией угля.
— Он избегает его уже много лет. — Голос его был совершенно лишен выражения. — Как ты думаешь, что случилось со всеми рабами, которые прошли через его руки?
Мгновение Исана молча, борясь с тошнотой, смотрела на него.
— Вороны… — прошептала она наконец. — Арик, прошу тебя. Помоги хотя бы снять с нее этот ошейник.