– В том, что он мертв.
– Мертв?
– Зарезан. Очень профессионально. Пару часов назад.
В коммуникаторе тишина. Так и подмывает сказать – мертвая. Но учитывая то, что в соседней комнате лежит труп, это было бы уже перебором. Небольшим, но все же. Как известно, палку лучше без нужды не перегибать, а гусей – не дразнить.
– Лоя?..
– Что ты собираешься делать?
– Ну, тебе-то какая разница. – Я постарался, чтобы голос звучал отстраненно, но не безразлично. – Ты ведь последний день…
– Я уйду, когда мы закончим это дело.
Есть!
План Анса сработал!
Теперь бы только самому не упустить свой шанс.
– Ну, конечно, тебе решать.
– Ты уже заявил об убийстве?
Пауза.
– Нет.
– Каштаков, ты что, не понимаешь, в какое дерьмо мы можем вляпаться из-за этого убийства?
Она сказала «мы» – это уже хорошо. Даже если речь шла о дерьме.
– Понимаешь…
Я и сам еще не знал, как объяснить Лое свое странное, на первый взгляд, поведение. На второй и третий взгляд оно будет казаться не менее странным. Да, наверное, и глупым к тому же. Но у меня было предчувствие, что я поступаю правильно. Милиция все равно не станет заниматься расследованием обстоятельств смерти мелкого полусумасшедшего воришки. Спишет все на воровские разборки и закроет дело. Поэтому ничего не изменится от того, что тело Макака найдут через день-другой. Кроме того, что за это время я, быть может, смогу найти того, кто перерезал Макаку горло. И выясню, что же за интерес представляет собой дешевая китайская видеокамера. Не яйцо же Фаберже в ней спрятано?
Я успел сказать только одно слово «понимаешь», когда коммуникатор тихо пискнул, сообщая, что кому-то еще не терпится со мной пообщаться. Я посмотрел на дисплей и чуть не выругался. Со мной жаждал говорить не кто-нибудь, а полковник Нового комитета государственной безопасности Вячеслав Семенович Малинин. Момент для беседы с ним был очень подходящий. Оставалось только надеяться, что его звонок никак не связан с похищением видеокамеры у пожилой эстонской пары. Иначе… Иначе я черт-те что начну думать. А именно – то, о чем мне думать совершенно не хочется.
– Каштаков?
– Прости, Лоя, у меня срочный вызов. Обсудим все, когда вернусь.
– И когда ты вернешься?
Ну прямо ревнивая женушка, подозревающая, что благоверный ее, сказав, что задерживается на совещании, сам собрался с друзьями пивка дернуть!
– Часа через два. Мне нужно заскочить еще в одно место. По делу.
А я – как будто оправдываюсь.
Нет, так дело не пойдет! В конце концов, в агентстве мы все равноправные партнеры!
– Хорошо.
Она проявила снисходительность.
– Будь добра, найди Анса. Пусть он вернется в агентство.
– Сделаю. И вот что, Каштаков…
Многозначительная пауза.
А меня, между прочим, на линии полковник Малинин ждет.
– Да?
– Будь осторожен.
Она за меня переживает!
Или это всего лишь дежурная фраза?
– Ты же знаешь, Лоя, я всегда осторожен.
– Знаю. Поэтому и говорю: будь осторожен.
А такое замечание как расценивать?
– Пока. Я скоро буду.
– Пока.
Я дождался, когда Лоя первой нажала кнопку отбоя. После чего сразу переключился на полковника Малинина.
– Слушаю вас, Вячеслав Семенович!
– Чо так долго не отвечаешь-то? А, Каштаков?
– У меня был важный разговор с клиентом.
– С клиентом, значит… Ты сейчас где?
– А что?
– Я спрашиваю, ты отвечай. Такие правила.
Малинин имел право так говорить. Без его одобрения мне не продлят лицензию частного детектива.
– На выезде.
– Хороший ответ. Ты молодец, Каштаков. Верткий и соображаешь живо. Но мне нужен более точный ответ.
– В центре. На Площади Ногина.
– Не ко мне ли в гости собрался?
– У меня тут встреча.
– С клиентом?
– Точно.
– Ты что, себе на мобилу новую глушилку поставил?
– Какую еще глушилку?
– Не прикидывайся лохом, Каштаков. Если бы не глушилка, я бы уже засек, где твой мобильник находится. И не задавал бы, между прочим, тебе лишних вопросов. И не сомневался бы, правду ты мне говоришь или врешь, как проповедник.
Вообще-то, он был прав. Я установил на мобильники всех своих сотрудников новый вариант глушилки, когда понял, что защиту старой техники из НКГБ сломали. Между прочим, моя собственная разработка. В былые времена, еще до открытия Врат, я занимался разработкой и установкой охранных систем. Времена были не то чтоб совсем уж хорошие, но в целом неплохие. Трупы я видел, как и полагается, только на похоронах почивших своей смертью престарелых родственников. И полковники НКГБ не звонили мне по телефону. Да и сотовых телефонов тогда еще не было. Нынче странно даже представить, что были когда-то такие времена. А ведь действительно – были.
– Честное слово, не понимаю, о чем вы, Вячеслав Семенович.
– Ладно, проехали. Не о том сейчас разговор.
– А о чем тогда?
– О деле, которым ты сейчас занимаешься.
Я подумал о трупе, лежащем в соседней комнате. И мне стало грустно.
– Какое именно дело вас интересует? Бриллианты Маршака?
– Нет, пожилая эстонская пара, заходившая к тебе час назад.
Так.
Приехали.
Или – приплыли.
В общем – без разницы.
Что не так с этой клятой видеокамерой?
– И что именно вы хотели бы знать?
– Что им от тебя было нужно?
– Вы разве не прослушиваете мой кабинет?
– Кончай дурковать, Каштаков! Все на свете не прослушаешь! А ты не такая уж крупная птица, чтобы к тебе жучков пускать.
Обидно, конечно, что не заслужил. Ну, да ладно. Зато теперь я уверен в том, что моя система защиты от прослушивания работает безупречно.
– У эстонцев пропала видеокамера.
– И что?
– И они хотят получить ее назад. Они побывали в Аду и в Раю и все, что видели, снимали на камеру. А поскольку в их возрасте полагаться на память не приходится, они хотят вернуть свои записанные воспоминания.
– И все?