– Нет!
– Конечно – нет!
– Но, может быть, у тебя есть его фотография?
– Само собой. – Лоя выдернула листок бумаги, лежавший внизу. – С водительских прав и институтского пропуска. Только они не очень хорошего качества.
Не очень хорошего качества – это очень мягко сказано. Качества там не было вообще никакого. Обе фотографии темные и нерезкие. Пытаться опознать человека по таким снимкам все равно, что с повязкой на глазах играть с наперсточником. Но у Лои был такой счастливый вид, что я не решился ее расстроить. В принципе, она была права – свою часть работы она выполнила.
Капли гулко застучали по жестяному сливу. За окном снова начал накрапывать мелкий, занудный дождик.
Близились сумерки.
Лоя сказала, что устала, как ангел, и для того, чтобы прийти в себя, ей нужно принять ванну, выпить огромную чашку горячего шоколада с молоком и съесть что-нибудь убийственно калорийное. Она могла себе это позволить. Представить не могу, какой продукт мог бы испортить ее умопомрачительную фигуру. Сколько я ее знаю, она ест все, что хочет. И в любых количествах. Вот только не надо думать, что это физиологическая особенность всех демониц. В Аду я видел таких толстух, какие и Босху в дурном сне не привидятся. И все как одна затянуты в кожу. Мода у них такая.
Когда я предложил Лое подбросить ее до дома, она отказалась, сказав, что быстрее сама добежит. В общем, она была права. Идти ей было не больше пятнадцати минут. С учетом того, что прямого выезда на дорогу, ведущую к ее дому, не было, на машине это заняло бы минимум полчаса.
Лоя надела плащ, сделала нам ручкой и упорхнула.
– Что будем делать? – угрюмо покосился на меня Анс.
– У тебя дома в холодильнике что-нибудь есть? – поинтересовался я.
– Что-нибудь – есть, – уверенно кивнул Гамигин.
– Это что-нибудь съедобное?
– Не уверен.
– А что оно делает в холодильнике?
Анс пожал плечами:
– Лежит.
Ну, в целом, ясно.
Кто станет спорить с Капитаном Очевидность?
Лежит – и пусть себе лежит.
– Предлагаю поужинать.
– У меня дома?
– У тебя же ничего нет.
– Поэтому и спрашиваю.
– В «Оскаре Уайльде».
Анс посмотрел на часы.
– Еще и девяти нет. Все дороги забиты.
– Поедем на метро. Здесь всего-то пара остановок.
Демон скептически поджал губы.
– Ты не любишь метро?
– Я не люблю в него спускаться.
– И все?
– Еще не люблю очереди за билетами.
– И все?
– Поезда.
– Так. Еще?
– Тебе недостаточно?
– Смотря для чего.
Анс поднялся из кресла и снял с вешалки плащ.
– Ладно, поехали.
Я не стал заставлять просить себя дважды. Пистолет – в кобуру, коммуникатор – в карман, шляпу – на голову. Все, я готов!
– Зачем тебе пистолет? Мы же идем ужинать.
– Никогда не знаешь, что может случиться за ужином.
Анс усмехнулся.
О, если бы он только знал, насколько прав окажусь я на этот раз!
На улице накрапывал мелкий дождик. Настолько невыразительный, что на него можно было и вовсе не обращать внимания. Мы подняли воротники и потопали к метро пешком.
Я скосил взгляд на адский «Москвич» с тонированными стеклами.
– Интересно, что они теперь станут делать?
– Останутся на месте. – Анс был невозмутимо спокоен. Почти как всегда. – У них приказ: следить за машиной.
– Выходит, их интересует машина, а не мы?
– Глупо следить за пешеходом, сидя в машине. Когда мы идем пешком, за нами следит кто-то другой.
Я быстро, настороженно, но, надеюсь, незаметно глянул по сторонам.
– Ты в этом уверен?
– Это обычная схема, используемая ССРС.
– Я не вижу слежки.
– Я тоже. Но, можешь не сомневаться, она есть.
– Ну, что ж, – я улыбнулся. – Меня это радует.
– Почему?
– Если за нами следят, значит, мы все еще опережаем конкурентов.
– Возможно, – подумав, кивнул Анс.
Пока мы шли до метро, я так и не заметил филеров. И даже подумал, а не пошутил ли Гамигин? Но – нет, я слишком хорошо его знал – такими вещами Анс не шутит.
В метро, в несусветной толкотне и давке, и подавно невозможно было узнать соглядатая. Даже если он будет стоять рядом с тобой и толкать острым локтем в ребра.
Я редко езжу на метро. Но всякий раз, когда я оказывался в этом подземном царстве, мне становилось интересно: вот если бы какой-нибудь по-настоящему талантливый автор написал Оду Московскому Метро, на что бы оказалось похоже сие могучее произведение? На плач Ярославны или на Ор Бурлюка?
По счастью, ехать нам было недалеко. От «Войковской» до «Аэропорта» – всего две остановки. А там – рукой подать до улицы Степана Супруна.
Кафе «Оскар Уайльд» было примечательно по двум причинам. Во-первых, шеф-поваром в нем работал перебравшийся на постоянное место жительства в Московию ангел. Звали его Аавал Семифракийский. И дело он свое знал отменно. Это признавал даже Гамигин. Как и всякий демон, Анс традиционно презирал райскую кухню. Однако ж относиться с презрением к тому, что готовил Аавал, мог разве что только человек или демон, напрочь лишенный вкусовых и обонятельных рецепторов. Да к тому же еще и слепой. Даже внешнему оформлению приготовленных блюд Аавал придавал неизменно великое значение. Во-вторых, кафе «Оскар Уайльд» служило традиционным местом встреч транс-программистов. Или, как сами они себя называли, ти-кодеров. Эти ребята задолго до появления игры «Мифоскоп» начали сверлить дырки у себя в черепах и вживлять в мозг контактные разъемы. Использовали они их по-разному, но главным образом для подключения матриц, которые сами же и создавали. Матрица служила своего рода контейнером, в котором хранилась в меру исчерпывающая информация о психотипе той или иной личности, существовавшей, существующей или даже вымышленной. Подключив матрицу, ти-кодер мог почувствовать себя хоть Джеком Потрошителем, хоть Иисусом Христом. Если кто-то уже позаботился и создал оцифрованный психотип этой личности, воссозданный по доступным документам и материалам научных исследований. Комбинируя различные матрицы, можно было создавать совершенно новые, уникальные психотипы. Представьте себе Леонардо да Винчи, скрещенного со Стивеном Хоукингом. Или того же Иисуса Христа, слитого в один флакон с Ричардом Докинзом. Как-то раз мне пришлось допрашивать ти-кодера, который подключился сразу к трем матрицам: Вуди Аллен, Догэн и Владимир Ленин. Вы бы только слышали, какую ахинею нес этот триединый! Но, как ни удивительно, именно эта дичайшая мешанина из трех совершенно несоответствующих друг другу составляющих помогла мне распутать одно из самых загадочных дел, ставшее впоследствии известным под названием «Дело о пропаже Кремлевской звезды». Да-да, то самое дело, за которое лично от Президента получил орден полковник НКГБ Малинин. А все потому, что я в определенный момент понял, что мне лучше отойти в тень. Орден мне ни к чему. У меня ведь даже форменного кителя нет. Разве что только после смерти будет что на красную, бархатную подушечку положить. Но об этом мне пока думать не хотелось.