– Можете не договаривать, я уже об этом думал, – несколько побелевшими от страха губами проговорил Андрей Рублев.
– Ну вот и отлично! Люблю иметь дело с догадливыми людьми. А если вы решите упрямо молчать и дальше… Ну что ж, банковских работников у нас в стране отстреливают пачками.
Никто не удивится, найдя в Обводном канале два трупа. О времени и трассе я узнаю и без вашей помощи, так что потом ни у кого не возникнет сомнений, что это именно вы навели грабителей на деньги. Так что вряд ли вам светит даже быть похороненными за счет банка «Золотой дукат». Геройствовать смысла я не вижу.
Хмель довольно быстро выветривался из голов Рублева и Чеснокова. Но еще не выветрился окончательно, и потому у Андрея в голове мелькнула шальная мысль:
«Можно же соврать! Можно выдать и истинную информацию, но потом, когда их освободят, предупредить управляющего банком».
Пока еще ситуация не казалась Андрею Рублеву совсем безнадежной.
– Значит, так, – сказал человек, сидевший за столом, – ты, – он обратился к Андрею Рублеву, – выйдешь отсюда живым и невредимым, если скажешь, когда прибывает транспорт, а твой приятель останется заложником до тех пор, пока мы не возьмем деньги. Идет? – спросил он с грустным смешком.
Чесноков покачал головой.
– Теперь уже я так не согласен.
Он-то понял раньше своего приятеля, что их жизни интересуют бандитов только до того момента, пока они не знают о графике прибытия наличности. Потом же никто гарантировать им сохранение жизни не возьмется.
– Я не скажу, и своему другу не советую, – произнес Чесноков, пытаясь рассмотреть сквозь бьющий ему в глаза свет лицо собеседника.
– Я не спешу и не собираюсь вас пугать. Но могу по-дружески предупредить: ваши трупы потом долго придется идентифицировать. У вас на раздумье осталась одна ночь, и на рассвете я жду, что вы сами мне все расскажете, даже если я сейчас не стану вам красочно расписывать сцены пыток, которым вас подвергнут. Вы сами представите себе их куда ярче, чем это сумеет сделать мой язык, если посидите ночь под замком с надежной охраной наедине со своими мыслями. Уведите их! – приказал человек.
На этот раз никто не стал им надевать маски на лица, никто не заковывал руки в наручники. Подталкивая стволами автоматов в спину, Александра и Андрея вывели во двор. Понять, где находится дом, было невозможно, он стоял в лесу, за высоким забором. Таких домов в последние годы расплодилось на всех подъездах к Санкт-Петербургу превеликое множество. Да и архитектура у него была невыразительная, которую можно охарактеризовать полутора словами: по-богатому. Добротный кирпич, рустовка швов, просторные балконы, крыша, сиявшая в лунном свете глазурованной черепицей, легкий дымок над трубой, свидетельствовавший о том, что в доме топится камин.
Эти детали отложились в голове Андрея Рублева за те несколько десятков секунд, за которые их провели от дома к неприглядному сараю, который, скорее всего, использовался как бытовка или как склад очень дорогих материалов во время строительства. Самый обычный, без всяких архитектурных изысков сарай, сложенный из небольших бетонных блоков с толстыми, сваренными из арматурных прутьев, решетками на окнах. Такие обычно делают в колхозных конторах, в тюрьмах, в военных частях – полукруг и расходящиеся вокруг него лучи, долженствовавшие обозначать восходящее или, кто знает, заходящее солнце.
Мужчин втолкнули в загодя открытую дверь сарая. Дверь тут же захлопнули. Заскрежетал засов, щелкнул ключ в навесном замке. Андрей Рублев остановился, пытаясь привыкнуть к темноте. Сперва он видел только два зарешеченных окна, затем темнота понемногу отступила, и он разглядел несколько бочек, залепленных строительным раствором, бидоны с краской, кое-какой строительный инструмент.
Половину небольшого помещения занимали неприглядные тюки стекловаты и рулоны рубероида.
– Даже прилечь негде, – вздохнул Андрей, наконец-то вновь увидев Чеснокова.
Тот то ли улыбался, то ли просто скалил зубы, во всяком случае, Андрей видел только белки его глаз и дорогую, как любил выражаться сам Александр, улыбку.
– Что ж, можно раскатать рубероид да и улечься на стекловате.
– А потом вся задница чесаться начнет и не только задница.
Андрей двинулся вдоль стены и тут же споткнулся о пустое ведро. Страшный грохот на мгновение парализовал его волю. Нервы и так – на пределе.
Чесноков выругался.
– Твою мать!
– И что ты об этом думаешь? – вместо того, чтобы возмутиться, поинтересовался Рублев.
– Хреновые наши дела. Просто так не отпустят. Погуляли мы с тобой…
– Скажи спасибо, если вообще отпустят. Не очень-то в это верится.
– А хочется верить?
– Ох, как хочется.
Чесноков тоже двинулся вдоль стены, стоять на месте он не мог. Взведенные нервы сжигали калории, как пожирает уголь топка паровоза, и он с удивлением почувствовал, что страшно хочет есть.
– Хоть бы попить чего-нибудь оставили или пожрать принесли!
– А то ты в баре не нажрался!
– Я и не натрахался, – удивительно спокойно ответил Александр.
Андрей перевернул пустое ведро, присел на него. Выбил пальцами дробь по донцу.
– Что делать, Чесноков, а?
– Думать надо, – Александр устроился на бочке, уложенной на бок. – Как думаешь, стоит им сказать? – улыбка Александра сделалась еще шире.
– Да, скажешь ты им! Они нас заложниками оставят до тех пор, пока деньги не украдут.
А тогда… – он сделал красноречивый жест рукой, проведя ребром ладони по шее, – и похороны за счет фирмы, это в лучшем случае, а в худшем все обернется так, будто это мы их навели на деньги, а они нас потом из доли выкинули.
– Дались и тебе, и ему эти похороны за счет фирмы.
Повеселее ничего в голову не приходит?
– Как и тебе, кстати…
– Не повезло, – пробормотал Рублев, лихорадочно перебирая в памяти все, что ему было известно об хоть отдаленно знакомых ему банкирах, когда-либо похищенных бандитами.
Но все известные случаи сводились к тому, что требовали выкупа. Обычно оперативную информацию бандиты получали с помощью своих людей, устроившихся в банки на работу охранниками или же перекупали их у каких-нибудь мелких клерков.
«Вот же черт! – подумал Рублев. – Ну и системку наш управляющий соорудил! Никто о секретах не знает, только те, без кого не обойтись. Вот и забрали нас. Хранил бы он лучше секреты в одной только своей лысой голове. А самое обидное, что никто нас не хватится. Впереди два выходных, Чесноков вообще в отпуске, а я? Но я же не появлюсь в понедельник с утра на службе…» – надежда засветилась во взгляде Андрея, но тут же погасла.