Пользуясь техникой Бене Гессерит, которой научила его мать, Пауль сумел успокоить бешеное биение сердца и очистить разум, подобно тому как вытирают грифельную доску – необходимо было зарегистрировать и осмыслить все случившееся в эти минуты. Каждое движение песка в оползне вновь прошло перед его глазами – как медленно тек песчаный поток по сравнению с долей мгновения, потребовавшейся ему, чтобы все вспомнить…
Наконец Пауль пошел наискосок вверх по склону, осматривая и трогая песок. Отыскав стену расщелины и то место, где она поворачивала, он принялся копать, стараясь не потревожить склон и не вызвать новый обвал. Вот он почувствовал ткань – пошарил по ней, нащупал руку. Осторожно он провел по руке, очистил лицо.
– Ты меня слышишь? – спросил он. Она не отвечала.
Он принялся копать с удвоенной силой, освободил ее плечи. Она была безвольно-податливой, но он уловил медленное биение сердца: бинду-остановка.
Раскопав ее до пояса, он завел ее руки себе на плечи, потянул – сперва медленно, а потом изо всех сил. Наконец песок подался. Он тянул все сильнее и быстрее, задыхаясь, из последних сил удерживая равновесие. Он уже выбежал на плотно утрамбованный пол внизу, неся мать на плечах, спотыкаясь – и тут весь песчаный склон поехал вниз с оглушительным шипением и шорохом, отраженным и усиленным скальными стенами.
Остановился он в самом конце расщелины – внизу, всего в метрах в тридцати, начинались ряды марширующих к горизонту дюн. Осторожно Пауль уложил мать на песок и негромко произнес кодовое слово, которое должно было вывести ее из каталептического состояния.
Она медленно приходила в себя, делая все более глубокие вдохи.
– Я знала, что ты меня найдешь, – проговорила Джессика.
Он взглянул в сторону расщелины.
– Может, было бы лучше, гуманнее, если бы я тебя не откопал…
– Пауль!
– Я… потерял рюкзак, – угрюмо сообщил он. – Он там, под тоннами песка. Тонны – это как минимум.
– У нас ничего не осталось?
– Там – запасы воды, диститент… все самое необходимое. – Он похлопал по карману. – Паракомпас, правда, остался. – Ощупав сумку на поясе, добавил: – Вот еще нож, бинокль… Можно как следует рассмотреть место, где мы умрем.
В это мгновение солнце показалось над горизонтом – слева, за краем расщелины. На песке заиграли яркие краски. Птицы проснулись в спрятанных в скалах гнездах, над пустыней зазвучал их хор.
Но Джессика видела лишь отчаяние в глазах Пауля. С презрительной ноткой в голосе она сказала:
– Так-то тебя учили?
– Ты что, не поняла?! – крикнул он. – Все, что могло помочь нам выжить в Пустыне, – там, под песком!..
– Меня же ты нашел, – сказала Джессика, уже мягко, убеждающе.
Пауль сел на корточки.
Он медленно оглядывал новую осыпь в расщелине, изучая неровности песка.
– Если бы мы могли как-то обездвижить участок склона и свод лаза, который пришлось бы прокопать в песке – может, и удалось бы дорыться до рюкзака. Если бы пропитать песок водой… но воды для этого у нас не… – Оборвав фразу на полуслове, он вдруг воскликнул: – Пена!
Джессика боялась пошевелиться, чтобы не нарушить ход его мыслей – видно было, что разум Пауля работает в гиперрежиме.
Пауль повернул голову к дюнам, не только всматриваясь, но и внюхиваясь. Определив направление, он уставился на темное пятно на песке внизу.
– Пряность, – сказал он. – У нее же сильная щелочная реакция! А у меня остался паракомпас, и в нем – кислотная батарея!..
Джессика села, привалившись к скале.
Пауль, не обращая на мать внимания, вскочил на ноги и стал спускаться по утрамбованному ветром песку, скопившемуся под устьем расщелины.
Она смотрела, как он, ломая ритм шага, идет по песку: шаг… пауза… два шага… скользящий шаг… пауза… Ритма, который мог бы выдать Пауля охотящемуся в песках червю, не было.
Добравшись до выхода Пряности, Пауль нагреб ее горкой на полу плаща и таким же образом вернулся к расщелине. Он высыпал Пряность перед Джессикой, опустился на корточки и, орудуя острием ножа, принялся разбирать паракомпас. Крышка отскочила.
Он снял кушак, разложил на нем части паракомпаса, вынул батарею. За нею последовал лимб – в корпусе прибора открылось отделение, напоминавшее чашку.
– Тебе понадобится еще и вода, – заметила Джессика. Пауль набрал в рот воды из трубки дистикомба и выплюнул ее в опустевшее отделение паракомпаса.
«Если ничего не получится – пропала вода даром, – подумала Джессика. – Впрочем, тогда это уже не будет иметь никакого значения…»
Пауль ножом взрезал корпус батареи, высыпал кристаллическую кислоту в воду. Пошел дымок, кристаллы растворились.
Джессика уловила движение наверху. Подняв голову, она увидела на краю расщелины несколько коршунов – усевшись в ряд, они смотрели вниз, на воду.
«Великая Мать! – подумала она. – Они чуют воду даже на таком расстоянии!..»
Пауль снова закрыл паракомпас крышкой, оставив только отверстие на месте кнопки переключателя. Затем, взяв в одну руку переделанный прибор, в другую – горсть Пряности, Пауль направился по склону вверх. Без кушака его бурнус слегка раздувался на ходу. Каждый шаг вызывал к жизни ручейки песка и пыли.
Наконец он остановился, бросил в паракомпас щепотку Пряности и потряс прибор.
Из отверстия на месте кнопки бурно поползла зеленая пена. Пауль принялся поливать ею склон, водя паракомпасом по пологой дуге, ногами отбрасывая песок под ней и снова закрепляя пеной открывающийся песок…
Джессика подошла сзади:
– Помочь?
– Поднимись сюда и копай, – бросил он. – Придется прорыть метра три. Будем надеяться – получится…
В это время пена перестала течь.
– Быстро! – скомандовал Пауль. – Неизвестно, сколько времени пена сможет удерживать песок!
Джессика встала рядом с сыном, а тот кинул в выпотрошенный паракомпас новую щепоть меланжи, встряхнул. Пена с новой силой начала извергаться из отверстия.
Пауль поливал песок, создавая барьер против осыпи, Джессика руками рыла песок, отбрасывая его вниз по склону.
– Сколько еще? – задыхаясь, спросила она.
– Метра три, – ответил он. – Причем я определил место только приблизительно. Может, придется еще расширять эту яму…
Он шагнул в сторону, оскальзываясь на сыпучем песке.
– Ты давай рой наклонно, не отвесно.
Джессика повиновалась.
Яма постепенно углублялась. Ее дно уже достигло уровня дна расщелины – а рюкзака не было.
«Неужели я просчитался? – спросил себя Пауль. – Все из-за меня: это я запаниковал, и все случилось от этого. Неужели это подорвало мои способности?»