В противоположность этому Лето чувствовал в себе чистое движение сущности. Он был оболочкой, собирающей бесконечное множество измерений и, поскольку охватывал их взглядом, мог принимать ужасные решения.
Как делал мой отец.
— Ты должен это съесть, — настаивала Сабиха, все больше и больше раздражаясь.
Теперь Лето видел все свои нити и понимал, какой из них надо следовать. Моя кожа больше не принадлежит мне. Он встал и завернулся в накидку. От соприкосновения одежды телом, не прикрытым защитным костюмом, возникло странное ощущение. Босые ступни ощущали шероховатость пола, сплетенного из пряных волокон, между которыми застряли песчинки.
— Что ты делаешь? — спросила Сабиха.
— Здесь очень плохой воздух. Я хочу прогуляться.
— Ты не сможешь убежать, — сказала она. — В устье каждого каньона сидит червь. Если ты минуешь канал, то черви учуют тебя по влажности. Эти черви очень бдительны, не то что Пустынные черви. Кроме того… — какой злорадный у нее тон! — … у тебя нет защитного костюма,
— Тогда что ты так волнуешься? — спросил он, удивляясь тому, что мог вызвать у нее такую живую реакцию.
— Потому что ты не ешь.
— А ты за это будешь наказана?
— Да!
— Но я уже и так перенасыщен Пряностью, — сказал он. — Каждый момент передо мной возникают видения.
Босой ногой он указал на чашу.
— Вылей это в песок. Кто узнает?
— Они следят, — прошептала Сабиха.
Лето покачал головой, изгоняя из своих видений эту женщину и чувствуя, как его охватывает чувство полной свободы. Нет нужды убивать эту бедную пешку. Она танцует под чужую музыку, не зная даже движений танца и веря, что может в какой-то мере разделить власть алчных пиратов Шулоха и Якуруту. Лето подошел к двери и взялся за занавеску.
— Когда придет Мюриз, — сказала она, — он очень рассердится из-за…
— Этот Мюриз — торговец пустотой, — отозвался Лето. — Моя тетка высосала из него все, что могла.
Она поднялась на ноги.
— Я пойду вместе с тобой.
Он подумал: Она помнит, как я сбежал от нее. Сейчас она чувствует, что может и на этот раз не удержать меня. Все ее видения смешались в ее мозгу. Но она не будет прислушиваться к этим видениям. Она, должно быть, думает: «Как он сможет обмануть сторожевого червя в каньоне? Как он выживет в Танзеруфте без защитного костюма и фримпакета?»
— Я должен идти один, чтобы спокойно посоветоваться со своими видениями, — сказал он. — Ты останешься здесь.
— Куда ты пойдешь?
— К каналу.
— По ночам песчаные форели выходят оттуда стаями.
— Они не съедят меня.
— Иногда прямо к воде спускается червь, — сказала девушка. — Если ты захочешь пересечь канал… — Она замолчала, стараясь придать своему голосу угрожающие нотки.
— Как я смогу оседлать червя без крюков? — спросил Лето, думая, может ли она сохранять хотя бы осколки своих видений.
— Ты поешь, когда вернешься? — спросила Сабиха, снова опускаясь на корточки возле чаши и помешав ее содержимое лопаткой.
— Всему свое время, — сказал он, зная, что она не сможет распознать, когда он незаметно использует Голос для того, чтобы вложить свои желания в ее решения.
— Мюриз придет и посмотрит, были ли у тебя видения, — предупредила она Лето.
— С Мюризом я разберусь сам, — сказал он, видя, как тяжелы и замедленны стали ее движения. Он руководил ее поведением, следуя фрименскому ритму жизни. Известно, что фримены очень активны на рассвете, но с наступлением ночи ими овладевает какая-то меланхолия и сонливость. Сабиха была уже готова уснуть и видеть сны.
Лето вышел из хижины.
Небо было усеяно сверкающими звездами, и Лето в их свете ясно видел очертания утеса, окружающего поселок. Он направился к пальмам, растущим на берегу канала.
Лето долго крался вдоль края канала, слушая шуршание песка в каньоне. Это маленький червь, судя по звуку. Именно по размеру его и выбрали, подумал Лето. Маленького червя легче транспортировать. Он подумал о том, как ловят червей, Охотники усыпляют их водяными брызгами, используя при этом древний фрименский способ ловли червей для оргий с трансформационными ритуалами. Но этого червя не убьют, погружая его в воду. Лайнер Гильдии отвезет его какому-нибудь самонадеянному покупателю, который отвезет червя в свою Пустыню, которая, без сомнения, окажется для червя слишком влажной. Очень немногие инопланетные жители понимают, какое иссушающее действие оказали на Арракис песчаные форели. Оказывали. Потому что теперь даже в Танзеруфте влажность воздуха гораздо выше, чем она была тогда, когда червей топили в ритуальных фрименских цистернах.
Он услышал, как в хижине беспокойно зашевелилась Сабиха. Ее тревожат подавленные видения. Интересно, как жить с ней без всяких видений, деля с ней каждый момент жизни, каждый, каким бы он ни был. Эта мысль привлекала его гораздо больше, чем какое бы то ни было видение, вызванное Пряностью. В непредвиденном будущем была определенная чистота.
Один поцелуй в сиетче стоит двух в городе.
В этой старинной фрименской максиме было сказано все. Общество традиционного сиетча являло собой смесь дикости и целомудрия. Следы этого целомудрия можно было заметить и в обитателях Шулоха и Якуруту. Но только следы. Чувство утраты наполнило Лето грустью.
Медленно, настолько медленно, что знание пришло раньше, чем Лето начал слышать, мальчик понял, что вокруг него движется масса живых существ.
Песчаная форель.
Скоро наступит время перейти от одного видения к другому. Он ощущал движения форели как свои, внутренние движения. Фримены жили бок о бок с этими тварями в течение многих поколений, зная, что если рискнуть, и приманить форель водой, то ее вполне можно поймать. Бывали случаи, когда умирающие от жажды люди использовали последние капли воды для того, чтобы поймать форель, из которой можно было выдавить нежный зеленоватый сироп, утолявший жажду и восстанавливавший силы. Но в основном такими играми баловались дети, которые ловили форель для Хуануя. Или просто ради забавы.
Лето содрогнулся при мысли о том, чем может стать сейчас для него эта игра.
Одна из этих тварей скользнула по его босой ноге. Задержавшись на секунду, форель двинулась дальше, привлеченная водой в канале.
На мгновение Лето потряс его собственный ужасный замысел, принятое им страшное решение. Перчатка из форели. Это была еще одна детская игра. Если песчаную форель подержать на руке и растереть, то она принимает форму кисти, становится живой перчаткой. Ток крови по подкожным капиллярам улавливается форелью, но какое-то соединение, входящее в состав крови, отталкивает ее. Рано или поздно «перчатка» соскальзывает с руки в песок, тогда ее бросают в корзину из волокон Пряности. Пряность одурманивает форель, и она постепенно умирает.