Почему эта глупость продолжает из века в век повторяться с такой монотонной точностью? — подумал Лето. Память услужливо представляла ему бесчисленные, сцены подобного рода — пещеры, священники и жрицы охваченные неземным экстазом, зловещие голоса, произносящие мрачные пророчества в дыму священного дурмана.
Он взглянул на сверкающий всеми цветами радуги флакон, лежавший у ног Монео. Какова текущая стоимость этой вещи? Она огромна. Это же эссенция. Концентрированный концентрат богатства.
— Вы уже расплатились со своим оракулом, — сказал он. — Мне было бы забавно дать вам полную стоимость.
Как напряглись при этом обе женщины!
— Слушайте меня! — приказал Лето. — То, чего вы боитесь, в действительности не то, чего вы боитесь на самом деле.
Лето наслаждался произведенным эффектом. Это прозвучало достаточно зловеще для такого рода пророчества. Антеак и Луйсейал молча, как приниженные просители, неподвижно стояли перед ним в смиренных позах. Позади них кашлянула одна из послушниц. Они выяснят, кто это был, и девушка получит солидное внушение, подумал Лето.
У Антеак было достаточно времени, чтобы переварить слова Императора. Она заговорила:
— Скрытая истина — не есть Истина.
— Но я направил ваше внимание по верному пути, — возразил он.
— Вы хотите сказать, чтобы мы не боялись машин. — спросила Луйсейал.
— Вы обладаете силой разума, — сказал Лето, — так зачем вы прибегаете к моей помощи?
— Но у нас нет вашей силы, — возразила Антеак.
— Вы жалуетесь, что не чувствуете ткани времени. Вы не ощущаете мою протяженность. И вы одновременно боитесь какой-то простой машины?
— Значит, вы не станете нам отвечать? — спросила Антеак.
— Не делайте ошибки, думая, что я не понимаю образа действия вашей Общины, — сказал Лето. — Вы живые люди. Ваши чувства в высшей степени точно настроены. Я не остановлю этого, да и вам это не удастся.
— Но иксианцы свободно играют в свои автоматы, — запротестовала Антеак.
— Эти автоматы — не более чем разрозненные куски, законченные кусочки, соединенные в нечто целое, — согласился с Преподобной Матерью Лето. — Они уже запущены в движение, кто же их остановит?
Луйсейал отбросила свои навыки самоконтроля, приобретенные в Бене Гессерит, — верный признак того, что она безоговорочно признала превосходство Императора. В ее голосе появились визгливые нотки.
— Вы знаете, чем еще хвастаются иксианцы? Они говорят, что их машина может предсказать ваши действия!
— Почему я должен этого бояться? Чем ближе они ко мне подберутся, тем больше будут нуждаться в союзе со мной. Они не могут завоевать меня, но я могу завоевать и покорить их.
Антеак хотела было заговорить, но Луйсейал схватила ее за рукав.
— Вы уже вступили в союз с Иксом? — спросила она, — Мы слышали, что вы очень долго беседовали с их послом — этой Хви Нори.
— У меня нет союзников, — ответил Император. — Только слуги, ученики и враги.
— И вы не боитесь иксианской машины? — настаивала на своем Антеак.
— Неужели простой автомат — это синоним искусственного интеллекта?
Глаза Антеак расширились и затуманились от невольного воспоминания. Лето, как зачарованный, следил за ее реакцией. В их сознании была и общая память.
Лето почувствовал всю соблазнительность единения с Общиной Сестер — это будет так знакомо, так полезно… и так смертельно. Антеак попыталась соблазнить его и таким путем.
Вот она заговорила:
— Машина не может предвидеть каждую проблему, важную для живого человека. Существует большая разница между — дискретным пространством и непрерывным континуумом. Мы живем в одном пространстве, а машины существуют в другом.
— Оказывается, ты все еще обладаешь силой разума сказал Лето.
— Поделись! — приказала Луйсейал. Это восклицание показало, кто доминирует в паре — младшая распоряжалась старшей. Лето постарался не показать свое удивление.
Замечательно! — подумал он.
— Умение мыслить помогает приспособляемости, сказала Антеак.
Она экономит на словах, Лето снова постарался не показать удивления.
— Умение мыслить порождает творчество, — сказал он. — Это означает, что вам придется иметь дело с такой ответственностью, которой вы раньше не знали. Вам придется столкнуться с новым.
— Таковы возможности иксианской машины, — сказала Антеак, и это не был вопрос.
— Разве это не интересно, — спросил Лето, — что недостаточно быть непревзойденной Преподобной Матерью?
Его обостренные чувства сказали Императору, что обеими женщинами овладел страх. Действительно, они были настоящими Вещателями Истины!
— Вы вправе напугать меня, — сказал он. Возвысив голос, он спросил: — Откуда вам известно, что вы еще живы.
Так же, как Монео, обе женщины почувствовали, что их судьба зависит от того, насколько верный ответ они дадут на этот вопрос. Лето был очарован тем, что, прежде чем заговорить, обе одновременно взглянули на мажордома.
— Я — зеркало самой себя, — ответила Луйсейал; то был ответ в духе Бене Гессерит, который оскорбил Лето.
— Мне не требуются предварительная инструментальная настройка, чтобы решать мои человеческие проблемы, — сказала Антеак. — Ваш вопрос для подготовительного класса.
— Ха-ха, — усмехнулся Лето. — Как же вам хочется покинуть Бене Гессерит и примкнуть ко мне?
Лето видел, что она обдумала и отвергла это предложение, однако сам процесс немало позабавил Бога-Императора.
Лето взглянул на озадаченную Луйсейал.
— Если ваше поведение выпадает за ваши мерки, то вы живой человек, а не автомат, — сказал он, подумав: Она никогда не будет больше доминировать в этой паре, старшая Преподобная Мать взяла реванш.
Луйсейал разозлилась и не сочла нужным это скрывать.
— Говорят, что иксианцы снабжают вас машинами, которые имитируют человеческое мышление. Если вы такого низкого мнения о машинах, то тогда зачем…
— Ее нельзя выпускать из капитула без надежной охраны, — сказал Лето. — Как она живет, если боится обращаться к своей собственной памяти?
Луйсейал побледнела, но сохранила молчание.
Лето посмотрел на нее с холодным вниманием.
— Бессознательные взаимоотношения наших предков с машинами кое-чему научили и нас, как вы думаете?
Луйсейал продолжала молчать, не рискуя подвергнуть свою жизнь опасности неудачным ответом.
— Но ты не станешь отрицать, что мы по крайней мере знаем о привлекательности машин? — спросил Лето.