«ПРЕПОДОБНАЯ МАТЬ ПРОЧТЕТ ЭТИ СЛОВА!»

По спине Одраде пробежал холодок. Это был императорский выкуп за меланжу. Было тут и еще одно сообщение.

«Я ЗАВЕЩАЮ ВАМ СВОЙ СТРАХ И СВОЕ ОДИНОЧЕСТВО. ВАМ Я ХОЧУ СООБЩИТЬ УВЕРЕННОСТЬ В ТОМ, ЧТО ТЕЛО И ДУША БЕНЕ ГЕССЕРИТ ПРЕТЕРПЯТ ТО ЖЕ, ЧТО ДОЛЖНЫ ПРЕТЕРПЕТЬ ЛЮБОЕ ТЕЛО И ЛЮБАЯ ДУША»

Следующий раздел послания находился справа от последних слов. Она пробралась поближе по куче меланжи и, остановившись, принялась читать.

«ЧТО ТАКОЕ ВЫЖИВАНИЕ, ЕСЛИ НЕ МОЖЕШЬ ВЫЖИТЬ ЦЕЛИКОМ? СПРОСИТЕ ОБ ЭТОМ БЕНЕ ТЛЕЙЛАКСУ. ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ ВЫ НЕ СЛЫШИТЕ БОЛЬШЕ МУЗЫКУ ЖИЗНИ? ПАМЯТИ НЕДОСТАТОЧНО, ЕСЛИ ОНА НЕ ПРИЗЫВАЕТ ВАС К ВЕЛИКОЙ ЦЕЛИ!»

На узкой торцевой стене были и другие надписи. Одраде проползла по меланжи, встала на колени и прочитала:

«ПОЧЕМУ ВАША ОБЩИНА СЕСТЕР НЕ ПОСТРОИЛА ЗОЛОТОЙ ПУТЬ? ВЫ ОСОЗНАВАЛИ НЕОБХОДИМОСТЬ ЭТОГО. ВАША НЕУДАЧА ОБРЕКЛА МЕНЯ, БОГА-ИМПЕРАТОРА, НА ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ МОЕГО ЛИЧНОГО ОТЧАЯНИЯ».

Словосочетание Бог-Император было написано не на чакобса, а на исламиате, и означало буквально следующее для всякого, кто владел этим языком: «Ваш Бог и Ваш Император, поскольку это вы сделали меня Им».

Одраде мрачно усмехнулась. Эти слова повергли бы Ваффа в религиозный экстаз. Чем выше он восходит, тем легче разбить его «я».

Она не находила ничего странного в предсказаниях Тирана. Они были точны, кроме того, никто не сомневался в том, что Бене Гессерит может прийти конец. Чувство опасности безошибочно привело ее к этому месту, но дело было не только в этом. Черви Ракиса все еще подчинялись в своей деятельности пульсу, заложенному в них Тираном. Он мог сколько угодно покоиться в вечном сне, но его мелкие перлы, разбросанные в телах червей, продолжали свою чудовищную жизнь.

Что он сам говорил Сестрам еще при жизни? Она припомнила эти слова: «Когда я уйду, меня должны будут называть Шайтаном, Императором Геенны. Колесо должно вращаться и вращаться, катиться и катиться по Золотому Пути».

Да — и именно это имела в виду Тараза: Разве вы не видите? Простые люди Ракиса зовут его Шайтаном уже больше тысячи лет!

Итак Тараза все знала. Даже не видя этих слов, она знала все.

Я вижу твой замысел, Тараза. Теперь и я знаю гнет страха, который был с тобой все эти годы. Я чувствую его теперь так же хорошо, как и ты.

Одраде знала, что это чувство предостережения теперь останется с ней до конца ее дней. Или до скончания века Общины Сестер или до того момента, когда минует опасность.

Одраде подняла фонарь, встала на ноги и побрела по кучам меланжи к широким ступеням, чтобы выбраться наружу. Взойдя на ступени, она отпрянула назад. На каждом подъеме ступени были высечены слова Тирана.

Дрожа, она прочитала все до самого верха.

МОИ СЛОВА — ЭТО ВАШЕ ПРОШЛОЕ

МОИ ВОПРОСЫ ПРОСТЫ

КТО ВАШИ СОЮЗНИКИ?

ИДОЛОПОКЛОННИКИ ТЛЕЙЛАКСИАНЦЫ

БЮРОКРАТИЯ МОИХ ГОВОРЯЩИХ РЫБ?

БРОДЯГИ ИЗ КОСМИЧЕСКОЙ ГИЛЬДИИ?

НАДЕЕТЕСЬ НА ОБРЕЧЕННОСТЬ ВАШЕГО ТВОРЕНИЯ?

КАК ВЫ ВСТРЕТИТЕ СВОЙ КОНЕЦ?

КАК ОБЫЧНОЕ ТАЙНОЕ ОБЩЕСТВО?

Одраде прошла мимо вопросов, прочтя их второй раз. Благородная цель? Это очень хрупкая вещь. Как легко ее извратить. Но любая власть в этом отношении подвергается ежечасной опасности. Все это было написано на стенах, ступенях и потолке хранилища. Тараза не нуждалась ни в каких объяснениях. Призыв Тирана был ясен и понятен.

— Присоединяйтесь ко мне!

Выбравшись в маленькую комнату, через которую можно было выйти из сиетча, Одраде оглянулась на найденную ею сокровищницу меланжи. Она покачала головой, дивясь мудрости Таразы. Так вот чем может закончиться существование Общины Сестер. Замысел Таразы был прост, все его куски имели свое место. Ничего определенного, неважно, богат ты или имеешь власть, тебя ждет тот же самый конец, который ждет всех. Было начато воплощение благородного замысла, и он должен быть доведен до конца, даже если это грозит гибелью Общине Сестер.

Но какие жалкие инструменты мы выбрали для этого!

Девочка, которая ждет в пещере ее возвращения, и гхола, которого приготовили для Ракиса.

***

Теперь я говорю с тобой на твоем языке, старый Червь. В этом языке нет слов, но я чувствую его сердцем.

Наши отцы ели манну в пустыне, В знойных полях, где жестокие вихри дуют. Господи, спаси нас от этой страшной земли! Спаси нас, о-о, спаси нас От сухой и безводной земли!

Песни Гурни Халлека; Музей Дар-эс-Балата

До зубов вооруженные Дункан и Тег вместе с Луциллой покинули дворец-невидимку в самую холодную часть ночи. Воздух был чист и прозрачен, над головой сияли похожие на булавочные головки звезды.

Тег очень остро чувствовал кислый запах снега. Запах пропитывал воздух и пар, который клубами валил изо рта при каждом выдохе.

От холода из глаз Дункана потекли слезы. Прежде чем они покинули дворец-невидимку, Дункан много думал о старине Гурни, о том рубце, который оставил на его лице кнут Харконненов. Сейчас нужны были верные товарищи, на которых можно положиться, думал Дункан. Луцилла не надежна, а Тег слишком стар. Айдахо видел, как блестят на морозе глаза Тега.

Повесив на плечо лазерное ружье, Дункан, чтобы согреться, засунул руки глубоко в карманы. Он уже забыл, как холодно бывает иногда на этой планете. Луцилла шла как ни в чем не бывало — наверное, греется за счет какой-нибудь хитрости, на какие горазды Сестры Бене Гессерит.

Глядя на нее, Дункан думал, что никогда не доверял этим ведьмам, даже леди Джессике. Было очень легко и соблазнительно думать о них, как о предателях, которые хранят верность только своему Ордену. Но сколько у них было тайных уловок! Луцилла, правда, оставила всякие попытки соблазнить его. Она поняла, что он действительно сделает так, как обещал. Он чувствовал, как в ней исподволь закипает гнев. Ничего, пусть покипит.

Тег шел совершенно спокойно, внимание его было направлено вовне. Он внимательно прислушивался. Правильно ли было довериться плану, который он разработал единолично, и Бурцмали? У них не было никакой поддержки, никаких резервов; они разработали план только восемь дней назад. Казалось, что прошло гораздо больше времени, но это из-за множества приготовлений и предосторожностей. Он снова посмотрел на Дункана и Луциллу. Дункан нес старое лазерное ружье, добытое в доме Харконненов, — древнюю полевую модель. Тяжелы были и зарядные картриджи этого длинноствольного ружья. Луциллу удалось уговорить взять легкое ружье, которое уместилось под накидкой. В ружье был только один заряд. Игрушка наемного убийцы.

— Мы — Сестры Бене Гессерит — ходим в бой, имея только боевые навыки, — сказала она. — Это наше лучшее оружие. Для меня унизительно таскать какое-то ружье.