Маврикиос Гаврас, как и полагалось по его сану, сидел во главе за особым столиком. Марк был рад увидеть Туризина, сидевшего по правую руку от Императора. Он надеялся, что ссора их закончилась миром. Потом он взглянул на того, кто сидел слева от Императора и от изумления раскрыл рот. Ортайяс Сфранцез собственной персоной. Юный аристократ прочел немало книг о войне, но не обладал ни знаниями, ни мужеством, и будь он даже другом Императора, а не племянником его злейшего противника, и тогда его присутствие на совете вряд ли было бы оправдано. И все же он был здесь и водил концом своего изящного кинжала по карте, выясняя, куда течет какая-то река. Заметив входивших в зал римлян, Ортайяс кивнул и приветственно махнул рукой. Марк кивнул ему в ответ, а Гай Филипп проворчал что-то не слишком любезное и сделал вид, будто вообще не заметил Ортайяса.
Дочь Императора сидела между отцом и Нефоном Комносом. Алипия была единственной женщиной на совете. Она, как обычно, больше слушала, чем говорила. Когда входили римляне, девушка что-то писала на клочке пергамента и не видела их, пока слуга не проводил наемников к специально отведенному месту за столом. Это было почетное место рядом с Императором.
Ее мимолетный взгляд, скользнувший по трибуну, был холодным, оценивающим и менее дружелюбным, чем он ожидал. Он вдруг задумался о том, знает ли она о его связи с Хелвис. Лицо ее было непроницаемо, как маска.
Марк с облегчением сел и склонился над картой. Если он правильно понимал видессианский язык, карта показывала горы Васпуракана, пограничные земли — заманчивый путь в Казд. Как и карта Апсимара, она выглядела исключительно точной. Пики, реки, озера, города — все было изображено здесь с удивительной точностью. Однако Скавр знал, что даже самые аккуратные и толковые люди могут делать ошибки. В своей третьей книге истории Полибий рассказывал о том, что река Родан течет с востока на запад, потом сворачивает на юг Нарбоннской Галлии и после этого впадает в Средиземное море. Когда же дошло до дела, римским войскам пришлось немало проплутать, прежде чем установили, что на самом деле река текла в другую сторону.
С момента прибытия римлян прошел час когда Маврикиос наконец начал совет. Он прервал свою тихую беседу с братом и повысил голос, чтобы все в комнате услышали его.
— Благодарю вас за то, что вы пришли сюда сегодня, — сказал он.
Легкий гул и разговоры за столами умолкли. Император подождал, пока установится полная тишина, и продолжил:
— Для тех из нас, кто уже сражался в западных провинциях, многое из того, что я сообщу, давно известно. Но за последнее время у нас появилось столько новых солдат, что я подумал: стоило открыть этот совет хотя бы ради них.
— Здесь гораздо меньше новичков, чем могло бы быть. Спасибо проклятым монахам, — произнес кто-то, и Марк узнал голос Аптранда, сына Дагобера.
Лицо намдалени несло печать той же холодной ярости, что и в первую их встречу, когда трибун спас его солдат от бандитов. Этого человека было совсем непросто смутить или сбить с толку. Гул одобрения донесся с той стороны, где сидели намдалени. Скавр заметил Сотэрика, кивающего в знак согласия.
Ортайяс Сфранцез и Туризин Гаврас, похоже, были оскорблены грубой прямотой Аптранда. Но причины их гнева оказались совершенно различны.
— Не обвиняй наших святых отцов в вашей ереси! — воскликнул Ортайяс.
В то время как Севастократор буркнул:
— Уважай Его Императорское Величество, ты!
Видессиане согласно зашумели, одобряя его слова или соглашаясь с мнением Ортайяса. Но намдалени выдержал резкий взгляд Туризина.
— Сильно ли уважали нас, когда ваши святые отцы решили всех нас прикончить? — требовательно спросил Аптранд, отвечая одновременно обоим.
Температура в Палате Девятнадцати Диванов дошла до точки кипения. Как шакалы, ожидающие драки, каморы приподнялись в своих креслах, готовые броситься на того, кто окажется слабее. Марк снова почувствовал, как в нем растет отчаяние — в Видессосе это бывало с ним не раз. И по характеру своему, и благодаря постоянной тренировке воли, он умел сохранять невозмутимость и находил все эти ссоры и драки горячих, легко возбуждающихся людей настоящей болезнью, которая поразила Империю и ее соседей.
Маврикиос, похоже, был вылеплен из того же теста, что и его подданные. Он положил руки на плечи Сфранцеза и Туризина. Оба утихли, хотя Туризин непроизвольно дернулся в упрямом порыве. Сверху вниз Император посмотрел на Аптранда, и его карие глаза встретились с волчьими серыми глазами намдалени.
— Вас здесь гораздо меньше, чем должно было быть, — признал он. — И в этом нет вашей вины.
Теперь пришла очередь Сфранцеза вздрогнуть. Император не обратил на него внимания. Он был занят наемником.
— Ты помнишь, зачем вы вообще пришли сюда? — спросил он. В его голосе слышалась та же значительность, какая звучала в голосе Бальзамона, когда он говорил о единстве Видессоса. Марк вторично увидел, как встречает Аптранд правду, когда она очевидна. Намдалени подумал с секунду, а затем нехотя кивнул.
— Вы правы, — сказал он.
Для намдалени этого было достаточно, чтобы уладить дело. Он подался вперед, снова готовый к тому, чтобы принимать участие в совете. Когда несколько горячих голов из намдалени хотели продолжить спор, холод его глаз остановил их лучше, чем это сделали бы слова видессиан.
— Вот это я называю крепким орешком, — в восхищении прошептал Гай Филипп. — Отличный парень, правда?
— Я тоже так думал, когда встретил его во время мятежа, — сказал Марк.
— А, так это тот солдат, о котором ты говорил? Я понимаю, что ты имел в виду… — Центурион прервал себя на середине фразы, так как Император начал говорить.
Спокойный, как будто ничего не произошло, Маврикиос сказал, обращаясь к Ортайясу:
— Подними пожалуйста карту западных территорий, будь любезен.
Спафариос послушно поднял пергамент, чтобы все могли его увидеть.
Обозначенные на карте западные видессианские провинции растянулись до имперской столицы длинной кривой полосой, разделявшей Видессианское море и море Моряков. Император подождал, пока некоторые близорукие офицеры подойдут поближе к карте, и начал говорить.
— Я хочу выступить на этой неделе. Подготовьте своих солдат к переправе через Бычий Брод. Все, кто не успеет, останутся в хвосте. — Он вдруг недобро усмехнулся. — Тот, кто скажет мне, что не готов, получит назначение в самый жаркий и забытый Фосом гарнизон, где война с Каздом покажется ему недостижимым счастьем. Это я могу обещать.
Император дал улечься возбужденному гулу, который пронесся по рядам.
Марк чувствовал то же долгожданное возбуждение, что и все офицеры, — день выхода в поход объявлен и это уже совсем скоро! Трибун подумал о том, что угроза оставить опоздавших позади, в сущности, лишняя.
— Для тех из вас, кому это неизвестно, — продолжал император, — скажу наша западная граница с Каздом находится в восьмистах километрах от города. С такой большой армией, как наша, мы должны пройти через Васпуракан и войти в Казд примерно через сорок дней.