Ной фыркнул; тонкая усмешка, тронувшая губы Танилиды, была менее очевидна, но более красноречива. Вслух она сказала:
— Здесь ты всегда желанный гость. Мавр, возможно, вернется к ужину, а возможно и нет. Теперь, когда точно известно, что вы пробудете здесь до весны, он посвящает все свое время одной девушке, понимая, очевидно, что разлука и расстояние ослабят привязанность.
Такой холодный здравый смысл больше был свойствен Танилиде, нежели Мавру; на мгновение Криспу вспомнилось, как он слушал отца в ту пору, когда его мыслями целиком завладела Зоранна.
Надо надеяться, Мавру хватит ума понять, что мать умнее его.
— Ной, я кому-нибудь еще нужна? — спросила Танилида. Дворецкий покачал головой, и она велела:
— Тогда сходи предупреди Евтихия, что Крисп остается на ужин и, как я надеюсь, мой сын объявится тоже.
Мавр действительно вернулся на виллу. Увидав Криспа, он снизошел даже до ужина.
— Как тебе удалось вырваться? — спросил он. — Я думал, Яковизий тебя ни на минуту не отпускает. — Крисп объяснил все еще раз.
Мавр покатился со смеху.
— Ну дает, старый распутник! Значит, ему лучше?
— Да, но он пока не встает. А поскольку со дня на день начнется сезон дождей, Яковизий, выходит, боялся не зря. В город Видесс ему до весны не попасть; он даже ковылять еще не начал, куда уж там верхом скакать!
— Жаль, — печально протянул Мавр. — Я изнывал от нетерпения, думая, что это дело нескольких недель, а теперь придется ждать месяцы. Целую вечность! — Испустив скорбный вздох, он поднес к губам чашу с вином.
— Благодари Фоса — ты еще так молод, что несколько месяцев кажутся тебе вечностью. Для меня весна наступит все равно что послезавтра.
— А для меня — нет, — ответил Мавр.
Крисп был склонен согласиться с Мавром; в двадцать два года планета вращается слишком медленно, подумал он. Но в самой этой медлительности есть свои преимущества.
— Насколько я слышал, ты завел себе девушку, так что воспринимай нашу задержку как возможность побыть с ней подольше.
— Хотел бы я, чтоб это было так просто, — откликнулся Мавр. — Но когда я с ней, время летит так незаметно, что его все равно кажется мало. Кстати, чуть не забыл! — Он допил вино, встал и поклонился Танилиде и Криспу. — Я обещал встретиться с ней до восхода луны. — И почти бегом удалился из столовой.
— Мой бедный сыночек! — сухо заметила Танилида. — Не видел свою возлюбленную уже целых… несколько часов. Мне бы, наверное, следовало ревновать, но на самом деле это меня забавляет.
Крисп задумчиво жевал очередной лимонный пирог Евтихия. Никакой другой реакции он от Танилиды не ожидал; между ее искусной чувственностью и искренней увлеченностью Мавра лежала пропасть размером с целые миры. Тем не менее Криспу хотелось, чтобы она не давала понять так уж ясно, что он не ее возлюбленный.
Как бы там ни было, а ночью Танилида к нему пришла. И если то, чем они занимались, было ей неприятно, она это отлично скрывала.
А потом Крисп приподнялся и, опершись на локоть, спросил:
— Почему я?
Танилида не поняла.
— Почему я? — повторил Крисп. — Если учесть, кто вы и что вы, любой мужик в радиусе сотни миль от Опсикиона примчался бы к вам бегом. Так почему вы выбрали меня?
— За твою красоту, молодость и пыл. Потому что, увидев тебя, я не смогла устоять.
Примерно такие слова Крисп надеялся услышать. Но он также расслышал еле уловимые нотки сомнения, точно она предлагала ему ответ и пыталась понять, примет ли он его. Как ему ни хотелось, принять он не смог.
— Вы могли найти дюжину таких, кто превзошел бы меня по всем показателям с первого же взгляда, и сотню, если не тысячу, если бы дали себе труд приглядеться. Так что я не получил ответа на вопрос.
Танилида села. Крисп подумал, что она впервые восприняла его серьезно — как личность, а не как частицу своего видения.
После короткой паузы она медленно произнесла:
— Потому что ты не выбираешь легкий путь, а пытаешься увидеть, к каким последствиям он приведет. Это редкость в любом возрасте, и особенно в твоем.
На сей раз Крисп почувствовал, что она говорит правду, только не всю.
— А еще почему? — спросил он.
Он боялся, как бы его настойчивость не рассердила Танилиду, но скоро понял, что опасался напрасно. Судя по всему, он, наоборот, поднялся в ее глазах; когда она заговорила, тон ее был абсолютно серьезным и деловым.
— Не скрою, что власть, воплощенная в этом… — Танилида тронула золотой, висевший на цепочке, — имеет свою притягательность. В Опсикионе и его окрестностях я достигла всего, о чем могла мечтать. Возможность послать сына в город Видесс, завязать отношения с человеком, который может стать… тем, кем он может стать — ради такого я способна почти на все.
Но только почти. Можешь считать меня черствой, если желаешь, и расчетливой, и хитрой, но ты считаешь меня шлюхой — а это уже опасно! — Теперь ее голос уже не был деловым; в нем звучала неприкрытая угроза.
Крисп спокойно кивнул. Главным его защитным средством против Танилиды, как и против Яковизия, было упрямое нежелание признать, что они способны его запугать.
— Ну и? — спросил он.
Свет единственной лампы играл тенями на лице Танилиды, подчеркивая смену его выражений. И это помогло Криспу увидеть, что он выиграл еще одно очко.
— Поэтому меня не интересуют мужчины, которым в постели нужна не я, а мои владения; и те, кто считает меня своего рода призом, вроде породистой гончей; и те, кому нужно только мое тело, а на душу, владей ею хоть сам Скотос, наплевать. Как по-твоему, ты относишься к одной из этих категорий?
— Нет, — сказал Крисп. — Но вы сами в каком-то смысле разве не попадаете в первую из них — я имею в виду, по отношению ко мне?
Танилида уставилась на него:
— Да как ты смеешь!.. — Крисп восхитился тем, как быстро она взяла себя в руки. Через пару секунд она даже рассмеялась. — Ты выиграл, Крисп; мои же собственные слова обличают меня. Виновна, каюсь. Но в данном случае я по другую сторону сделки — и, должна признать, отсюда все выглядит иначе.
«Для тебя — возможно», — подумал Крисп.
— Последняя причина, по которой я выбрала тебя, Крисп, по крайней мере вначале, — то, что ты быстро учишься. Правда, тебе нужно научиться еще одной вещи: иногда ты задаешь слишком много вопросов.
Она потянулась и привлекла его к себе. Но даже усваивая ее сладострастные уроки, Крисп остался в убеждении, что такой вещи, как слишком много вопросов, не существует. Выбрать правильный способ и время, чтобы задать их, — это дело другое. А время, подумал он, прежде чем все мысли вылетели из головы, похоже, было выбрано не правильно.