А Скомбр… заплывшие салом черты Скомбра были так напряжены и недвижны, что казались высеченными из гранита.
Мнимый Анфим прошелся кругом по треку, срывая заслуженные аплодисменты. Псевдозонтоносцы остались с псевдо-Скомбром, которого сопровождали также два гнусных на вид прихлебателя, один с седой шевелюрой, другой — с черной.
Актеры, изображавшие горожан, выстроились, чтобы заплатить императору подать. Он собрал с каждого по мешочку и направился платить солдатам. Тут наконец мим-Скомбр зашевелился.
Перехватив Анфима на полпути, он ласково потрепал его по спине, обнял за плечи и незаметно стибрил мешочки. Замешательство Автократора, обнаружившего, что ему нечем расплачиваться с войском, вызвало громкий хохот на трибунах.
Между тем артист, игравший роль вестиария, поделил мешочки со своими мерзкими спутниками, которые принялись сладострастно перебирать монеты.
Псевдо-Скомбр, будто что-то сообразив, снова подошел к императору. После очередной серии приветливых и ласковых жестов евнух стянул с головы Анфима корону. Артист-император, казалось, ничего не заметил. Скомбр примерил корону своему черноволосому прихвостню. Слишком большая, она сползла тому почти на нос.
Пожав плечами, словно говоря: «Еще не время», вестиарий вернул ее Анфиму.
Амфитеатр следил за действом в полной тишине. Потом с верхних рядов донесся чей-то крик:
— Скомбра в лед!
Этот единственный тоненький крик вызвал целую бурю оскорблений в адрес евнуха.
Крисп с Мавром с улыбкой переглянулись. Петроний на возвышении хранил невозмутимый вид. Настоящий Скомбр сидел очень спокойно, не желая замечать потоки брани, которыми обливали его с трибун.
В выдержке ему не откажешь, недовольно подумал Крисп. И перевел взгляд на человека, ради которого была разыграна сценка: на Автократора Видесского.
Анфим поскреб подбородок, задумчиво глядя то на труппу мимов, то на Скомбра.
— Надеюсь, до него дошло, — проговорил Мавр.
— Дошло, — уверил его Крисп. — Он хоть и любит подурачиться, но отнюдь не дурак. Анфим должен обратить внимание на… Эй!!
Яблоко, брошенное кем-то из толпы, долбануло Криспа в плечо. Над головой просвистел кочан капусты. Еще одно яблоко, запущенное чье-то мощной рукой, шмякнулось возле кресла Скомбра.
— Пересчитаем вестиарию кости! — Эту фразу, видесский призыв к бунту, выкрикнул пронзительный женский голос. Через мгновение ее скандировал весь Амфитеатр.
Петроний встал и что-то сказал командиру телохранителей-халогаев. Бледное зимнее солнце блеснуло на лезвиях боевых топоров, взметнувшихся вверх. Халогаи издали дружный низкий рев, который врезался в шум толпы подобно топору, врезающемуся в плоть.
— Интересно, это отрезвит народ — или мы умудрились вызвать на свои головы мятеж? — сказал Мавр.
Крисп сглотнул. Излагая свой план Петронию, он как-то упустил подобную возможность из виду. Избавиться от Скомбра — это одно дело; но разнести в пух и прах весь город Видесс — дело совсем другое. А учитывая вспыльчивый характер горожан, такой шанс был вполне реален.
Халогаи взревели снова, не скрывая угрозы, прозвучавшей столь же явственно, как в волчьем вое. На треке из недр Амфитеатра появился еще один отряд северян, державших топоры наготове.
— Да толпа их просто поглотит, — нервно заметил Крисп.
— Не исключено. — Мавра, казалось, происходящее искренне забавляло. — Но найдутся ли в толпе желающие лезть под топоры халогаев?
Таковых не нашлось. В адрес Скомбра продолжали лететь оскорбления, но поток более материальных снарядов прекратился.
— Уберите с трека солдат! — выкрикнул кто-то в конце концов. — Мы хотим мимов!
Вскоре этот крик подхватил весь народ: «Мимов! Мы хотим мимов!»
На сей раз к командиру халогаев обратился Анфим. Воин поклонился. По его команде северяне опустили топоры.
Появившийся позже отряд промаршировал с трека обратно в ворота.
Через минуту солдат сменила новая труппа актеров. Амфитеатр наполнился рукоплесканиями.
— Ветреные головы! — Мавр презрительно дернул плечом. — Через полчаса половина из них напрочь забудет, из-за чего разгорелся сыр-бор.
— Возможно, — отозвался Крисп, — но Скомбр не забудет — и Анфим тоже.
— А это главное, верно? — Мавр откинулся в кресле. — Давай посмотрим, какие трюки в запасе у новенькой труппы.
* * *
Трон в Тронной палате принадлежал Анфиму. Однако Петроний, сидевший при всех положенных Севастократору регалиях в собственном высоком кресле, смотрелся настоящим императором.
Так, во всяком случае, подумал Крисп, окинув взором своего хозяина.
— Зала как-то переменилась, — заметил он, оглядевшись по сторонам.
— Я отгородил небольшое пространство. — Петроний показал в сторону. И точно: там стояла деревянная ширма наподобие той, что загораживала личную императорскую нишу в Соборе.
Просветы в деревянной резьбе были такие маленькие, что Крисп не мог рассмотреть, что находится за ширмой.
— А зачем вы ее поставили? — спросил он.
— Затем, что не одного тебя осеняют блестящие идеи, — ответил Севастократор. Крисп пожал плечами. Если Петроний не в настроении объяснять, настаивать бессмысленно.
В залу вошел Герул и поклонился Петронию:
— Его величество с вестиарием прибыли, ваше высочество.
— Веди их тотчас же сюда, — велел Петроний.
Усердный слуга Петрония уже успел снабдить Анфима и Скомбра кубками. Император отнял кубок от губ и улыбнулся Криспу, когда Петроний с Криспом встали, чтобы поприветствовать гостей.
Скомбр шествовал с непроницаемым и серьезным видом. Не умей он так владеть собой, подумал Крисп, его заплывшие салом глазки сейчас перебегали бы с одного врага на другого. Но евнух глядел не на них, а в пространство между ними.
Петроний встретил его достаточно дружелюбно, жестом пригласил сесть в кресло рядом с Анфимом — кресло еще более роскошное, чем у него самого. Севастократор не признавал мелкой мести.
— И чем я могу служить вам сегодня, мой племянник и ваше величество? — спросил Петроний, когда Герул вновь наполнил кубок Анфима вином.
Анфим отхлебнул, перевел взгляд с Петрония на Скомбра, облизал губы и сделал еще один изрядный глоток. Подкрепившись таким образом, он заявил:
— Мой вестиарий хочет… э-э… загладить все обиды, что накопились меж вами обоими. Могу я дать ему слово?
— Вы мой Автократор, — ответил Петроний. — Если вы желаете, я выслушаю вашего вестиария со всем вниманием, какого он заслуживает. — И, повернув голову к Скомбру, выжидающе умолк.
— Благодарю вас, ваше высочество. Вы очень любезны. — Бесполый голос Скомбра был мягок и вкрадчив. — Поскольку я, по-видимому, каким-то образом обидел ваше высочество — непреднамеренно, разумеется, ибо единственной моей заботой, как и вашей, является счастье, а главное, слава его императорского величества, коему оба мы служим, — я решил принести свои глубочайшие и искреннейшие извинения за все, чем я мог досадить вашему высочеству, и заверить, что это с моей стороны была чистая случайность, которая впредь не повторится.